Образы возлюбленных в лирике Ахматовой 1910х годов

Есть одно стихотворение 1915 года, предназначавшееся Н. В. Н., то есть литературному критику Недоброво. Оно очень откровенное.
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти, –
Пусть в жуткой тишине сливаются уста
И сердце рвется от любви на части. [Там же. С. 83.]
Ахматова пишет, что просто дружба бессильна, здесь сильнее чувства и эмоции, вплоть до сладострастия. Стремящиеся к любовной неге и счастью безумны, а достигшие этого – поражены тоской. Важна не физическая близость, а духовные отношения.
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукой.
Царское Село казалось Ахматовой то «пленительным городом загадок», то музеем под открытым небом. Но и здесь все все окутано любовью и нежностью.
В сборнике «Белая стая» было напечатано стихотворение «Царскосельская статуя» (1916), посвященное Н. В. Недоброво.
Тема написания стихотворения: у озера, точно спрятавшись от любопытных глаз за кустарником и деревьями, на гранитном утесе сидит бронзовая девушка, склоненная над разбитым кувшином. Она появилась здесь еще в лицейские годы А. С. Пушкина. Подсказанный скульптору П. П. Соколову басней французского поэта Лафонтена, образ девушки – крестьянки, уронившей кувшин с молоком, обрел в его трактовке высокую поэтичность. В идеально правильных чертах лица изваянной им статуи, в ее стройных пропорциях отразились представления о совершенной античной красоте. Огромный грубо околотый монолит постамента подчеркнул хрупкость поникшей фигуры девушки, грустно смотрящей на поспешно льющуюся из разбитого кувшина воду. На долю не многих произведений скульптора выпало такое количество восторженных поэтических строк, как на долю «царскосельской нимфы».
С пушкинских времен и до конца дней, как кленовые листья осенью, ложатся к ее ногам все новые и новые строфы. Образ девушки воспет Ахматовой с восторгом: «И ослепительно стройна».
В то же время она пишет: «Я чувствовала смутный страх пред этой девушкой воспетой».
Здесь мы видим противоречивость чувств: восторг и страх.
В этом стихотворении появляется и образ реальной героини:
И как могла я ей простить
Восторг хвалы твоей влюбленной...
Смотри, ей весело грустить,
Такой нарядно обнаженной. [Там же. С. 95.]
Конечно, можно назвать и распознать всех героев любовной лирики Ахматовой, их непохожие друг на друга лица в ее поэтическом изображении, и в то же время они сливаются в едином образе большой, настоящей любви:
Как белый камень в глубине колодца,
Лежит во мне одно воспоминанье.
Я не могу и не хочу бороться:
Оно – веселье и оно – страданье.
Мне кажется, что тот, кто близко взглянет
В мои глаза, его увидит сразу.
Печальней и задмчивее станет
Внимающего скорбному рассказу.
(«Как белый камень в глубине колодца…», 1916) [Там же. С. 119.]
Опять здесь нужно посмотреть в глаза героине, чтобы все понять. Этот сюжет проходит через все творчество поэта. Поэтому мы можем с уверенностью сказать, что первую свою любовь Анна Андреевна пронесла через все свое творчество.
Поэтому это чувство не легкое и разбросанное, но сосредоточенное, не безответственное в своей мимолетности, а всеохватывающее и внутренне необходимое.
Отсюда – высокое благородство, большая нравственная чистота ее стихов. Они отмечены «необычайной сосредоточенностью» и взыскательностью нравственного начала.
Заключение

Положение Ахматовой усложнилось. После написанного ею в 1917 году стихотворения «Мне голос был. Он звал утешно…», ставшего отповедью «бросившим землю», эмиграция относилась к ней враждебно, и если и вспоминала об ахматовской лирике, то только о дореволюционной.
А под пером большинства советских литературных критиков того времени она представала неразоружившимся противником нового строя, представителем салонной дворянской культуры.
Такое отношение просуществовало очень долго и привело, в конце концов, к погромной речи А. Жданова в 1946 году. Ахматовой суждено было на протяжении десятилетий находиться на положении пожизненного подсудимого.
Одна на скамье подсудимых
Я скоро полвека сижу, –
Писала она много лет спустя, в стихотворении «Другие уводят любимых…».
Творчеству Анны Андреевны Ахматовой посвящено немало книг и статей замечательных российских литературоведов и критиков ее творчества. Со страниц лучших из них встает облик крупного художника, внесшего большой вклад в русскую поэзию, умножившего ее богатства, расширившего представления о поистине безграничных возможностях русского классического стиха.
«Первое, что можно сказать о поэзии Ахматовой, – говорил Твардовский, – это подлинность лирического изъяснения, невыдуманность чувств и незаимствованность мыслей.
Поэзия Ахматовой – образец высокого мастерства. Она на уровне высших достижений культуры русского стиха, следуя классической, главным образом пушкинской традиции, обладает чертами несомненной самобытности. Ее поэзия немногословна, экономна в средствах и по видимости как бы только традиционна». (Мандельштам А. И. Серебряный век: Русские судьбы. – СПб.: Громов А. А. – С. 21.)
Список использованной литературы

1. Ахматова А. А.: Pro et Contra. Кн. 1. – СПб.: Изд-во РХГИ, 2001. – 964 с.
2. Ахматова А. А.: Pro et Contra. Кн. 2. – СПб.: Изд-во РХГИ, 2005. – 992 с.
3. Ахматова А. А. Сочинения в 2 т. Т. 1. Стихотворения и поэмы / Вступ. ст. М. Дудина; сост., подгот. текста и коммент. В. Черных. – М.: Панорама, 1990. – 526 с.
4. Ахматова А. А. Стихотворения. Поэмы. – СПб.: Респекс, 1997. – 608 с.
5. Воспоминания об Анне Ахматовой / Сост. В. Я. Виленкин и В. А. Черных. – М.: Сов. писатель, 1991. – 718 с.: ил.
6. Жирмунский В. М. Творчество Анны Ахматовой. – Л.: Наука, 1973. – 184 с.
7. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. Ч. 1. 1889 – 1917 / Сост. В. А. Черных. – М.: Эдиториал, 1996. – 110 с.
8. Мандельштам А. И. Серебряный век: Русские судьбы. – СПб.: Громов А. А. – 320 с.
9. Хренков Д. Т. Анна Ахматова в Петербурге – Петрограде – Ленинграде. – Л.: Лениздат, 1989. – 222 с.
10. Эйхенбаум Б. О прозе. О. Поэзии. Сборник статей. – Л.: Худож. лит., 1986. – 456 с.



2