-

По словам Заварзина «Зубатов был одним из немногих правительственных агентов, который знал революционное движение и технику розыска. В то время политический розыск в империи был поставлен настолько слабо, что многие его чины не были знакомы с элементарными правилами той работы, которую они вели, не говоря уже об отсутствии умения разбираться в программах партий и политических доктринах».
Основное значение Зубатов придавал внутренней агентуре. Своим помощникам он внушал буквально благоговейное отношение к агентам в революционном лагере. А Спиридович приводит в своем письме слова Зубатова: «Вы господа, должны смотреть на сотрудника, как на любимую женщину, с которой находитесь в нелегальной связи. Берегите ее, как зеницу ока, один неосторожный шаг, и вы ее опозорите. Помните: провал сотрудника для вас лишь некоторый ущерб по службе, для него же смерть гражданская, а часто и физическая. Проникнитесь этим, поймите это, отнеситесь к этим людям так, как я советую, и они поймут вас, доверятся вам, и будут работать с вами честно и самоотверженно. Штучников гоните прочь, это не работники, это продажные шкуры. С ними нельзя работать… никогда никому не называйте имени вашего сотрудника, даже вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию, помните только псевдоним». Кроме того, Зубатов неоднократно внушал своим офицерам: «…в работе сотрудника, как бы он вам ни был предан и как бы честно не работал, всегда рано или поздно наступает момент психического перелома, …не прозевайте этого момента. Это момент, когда вы должны расстаться с самим сотрудником. Он больше не может работать, ему тяжело. Отпускайте его. Расставайтесь с ним. Выведите его осторожно из революционного круга, устройте его на легальное место и схлопочите ему пенсию, сделайте все, что в силах человеческих, чтобы отблагодарить его и расстаться с ним по-хорошему».
Зубатов систематически и целенаправленно вел поиски таких сотрудников. После каждой волны арестов он подолгу беседовал с теми из арестованных, которых, как ему казалось, можно использовать в будущем. Эти беседы не были допросами. Это были беседы о судьбах России за стаканом чая, в которых Зубатов страстно и убежденно внушал собеседникам свои политические взгляды, стараясь обратить их в единомышленников. Зубатов искренне верил в возможность классового сотрудничества, даже в примирение национальностей под эгидой монархии. После своей отставки он писал В. Бурцеву: «Между тем с той и с другой стороны в большинстве встречаются прекрасные личности. Начиная с 1897 года, я пытался найти почву для примирения. Для этого я беседовал с арестованными, изучал их, дружился с ними, докладывал о результатах своих сношений с ними верхам, ломал с ведома последних целые дела, взывал к реформам, доказывая выгодность всего этого с полицейской точки зрения…Сам я верил и верю, что правильно понятая монархическая идея в состоянии дать все нужное стране при развязности общественных сил, причем без крови и прочих мерзостей».
Более подробно об этом вспоминает один из помощников С.В. Зубатова Л. Меньщиков: «Надо отдать справедливость энергии Зубатова, его красноречию, диалектическим способностям; целые часы, даже сплошь – дни, за бесконечным чаем, в табачном дыму, вел он свои беседы с арестованными, которых привозили для этого поодиночке в охранное отделение, где усаживали в мягкие кресла начальнических кабинетах и в случае, когда диспуты слишком затягивались, кормили обедами, взятыми на казенный счет из соседнего трактира.
Чего хотел достигнуть этой тактикой Зубатов, понять нетрудно. В бесконечных спорах на теоретические темы, в разговорах почти «запросто» мало-помалу он незаметно выяснял моральный облик, степень убежденности, удельный вес своих партнеров, старался отравить их умы ядом сомнения в успехе своего дела, намечал жертвы – лиц, которые, казалось ему, по состоянию своей психике могли бы вступить на путь предательства.
Наибольшее внимание Зубатов уделял, разумеется, интеллигентам. Особенно много пришлось ему спорить с Л. Румой, который считался наиболее начитанным марксистом… С рабочими, конечно, разговоры у Зубатова были короче, вся его забота в этих беседах была направлена на то, чтобы восстановить «невинные жертвы своей несознательности» против «эксплуатирующих их интеллигентов-пропагандистов» и в подходящий случай – предложить «раскаяться». Из арестованных рабочих несколько человек вышли из тюрьмы платными агентами охраны».
Одним из таких людей был М. Афанасьев, в будущем председатель зубатовского «Совета Рабочих». Афанасьев – квалифицированный металлист, арестованный по делу московского «Рабочего Союза». Был завербован Зубатовым, освобожден под гласный надзор полиции, но из Москвы не выслан, так как стал активным пропагандистом идей Зубатова.
Своим напором, искренностью, самим своим обликом типичного русского интеллигента, ничего общего, не имеющего с обликом жандарма, как революционеры его себе представляли, Зубатову удалось привлечь к работе многих людей, убедив вчерашних революционеров, что только совместная деятельность с правительством может помочь русскому рабочему классу или евреям добиться осуществления своих прав. Ряд революционеров поверил Зубатову, среди них наиболее известной была бундовка до ареста, затем один из руководителей и создателей зубатовской Еврейской независимой рабочей партии Маня Вильбушевич, в будущем сыгравшая значительную роль в Палестине, в движении «Ха-шомер ха-цаир».
Несовместимость зубатовских рабочих организаций с реалиями политического строя России вызвала кровавые события девятого января, а многие из людей, в какой-то момент, поддавшись его доводам, стали потом злейшими врагами монархической России, часто мстя за свою минутную слабость, как например Г. Гершуни.
Успех московского охранного отделения во многом объяснялся прекрасным сочетанием внутреннего наблюдения (через секретных агентов) с наружным. Руководил наружным наблюдением – Е. Медников. Кроме московского отряда филеров он создал летучий филерский отряд Департамента Полиции, работавший по всей стране. Филеры Медникова преследовали революционеров повсюду. «Медниковский филер мог пролежать в бане под ванной, когда понадобилось, целый вечер. Он мог долгими часами выжидать на жутком морозе наблюдаемого с тем, чтобы проводить его домой и узнать, где он живет. Он мог без багажа вскочить в поезд за наблюдаемым и уехать внезапно, часто без отдыха, за тысячи верст. Он попадал за границу, не зная языков, и умел вывертываться. Его филер стал извозчиком так, что самый опытный профессиональный революционер не смог признать в нем агента. Умел он изображать из себя торговца спичек и вообще лоточника. По надобности мог прикинуться он дурачком и поговорить с наблюдаемым, якобы проваливая себя и свое начальство. Когда же служба требовала, он с полным самоотвержением продолжал наблюдение даже за боевиком, зная, что рискует при провале получить на окраине города пулю браунинга или удар ножа, что случалось».
Заключение

Несмотря на некоторые положительные результаты идея «полицейского социализма» в России – «зубатовщина» потерпела провал.
Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, идеи С.В. Зубатова по созданию легальных рабочих организаций не находили широкой поддержки наверху. Власть имущие видели в любом проявлении организации рабочих прямую угрозу, которая могла привести к социальному взрыву. Неважно была ли она санкционирована Департаментом Полиции или создана стихийно по инициативе рабочих.
Во-вторых, сами методы борьбы с революционным движением, предложенные Зубатовым не всегда находили должной поддержки в рядах чиновников Департамента Полиции. Так как не всегда полиция могла полностью контролировать действия своей агентуры и опасалась быть использованной в революционных действиях.
В-третьих, сам царь Николай II был активным противником легальных рабочих организаций и забастовок, пусть даже неполитических. Доказательством чего могут служить события 9 января 1905 года в Санкт-Петербурге.
Таким образом, царское правительство, изначально разрешая реализацию идеи «полицейского социализма», не верило в ее успех. Это был своеобразный эксперимент, допущенный царизмом, но независимо от результатов обреченный на провал.
Деятельность С.В. Зубатова можно оценить как прогрессивную с одной стороны и реакционную с другой. Создание легальных рабочих организаций по образцу английских трейд-юнионов, могло предотвратить те катастрофические последствия, которые произошли в 1917 году. Создание профсоюзов способствовало бы мирному развитию рабочего движения. Однако изначально поставленные цели для создания таких организаций были отнюдь не прогрессивными и преследовали только оперативно-полицейские цели. С другой стороны те методы, которые использовал Зубатов, в частности провокация оттолкнули большую часть рабочих и интеллигенции от борьбы за свои права в рамках установленных правительством. Некоторые из них стали наиболее непримиримыми борцами с самодержавием, развязав новый виток террора.ихийно по инициативе рабочих.ести к социальному взрыву. й пробле
В целом можно сделать вывод, что, несмотря на все усилия Зубатова и других руководителей политического сыска, полиция явно была не в состоянии не только справиться с волной революционного движения, но даже гарантировать простую физическую безопасность руководителям России (Плеве, Трепов, великий князь Сергей Александрович).
Литература


1. Айнзафт С. Зубатовщина и гапоновщина. М., 1922. – 143 с.
2. Кавторин В.В. Первый шаг к катастрофе. СПб.: Лениздат, 1992. – 427 с.
3. Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы. СПб.: Час Пик, 1998. – 412 с.
4. Прайсман Л.Г. Террористы и революционеры, охранники и провокаторы. М.: РОССПЭН, 2001. – 432 с.
5. Розенталь И.С. Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время. М.: РОССПЭН, 1996. – 272 с.
6. Философский словарь. М.: Политиздат, 1987. – 590 с.