Русская культура 19 века в восприятии Т.Готье

Практически все особенности восприятия Т. Готье русской иконописи, как в зеркале, отразились в следующем описании: «Торговцы иконами лучше одеты, чем их соседи... У многих прекрасные, серьезные, умные и добрые лица. Они сами могли бы позировать для портретов Христа, которые продают, если бы византийское искусство допускало подражание природе в исполнении освященных Церковью образов».
Готье приехал в Россию в определенной мере подготовленным к непосредственному знакомству с русской иконописью: он уже побывал в Греции, написал книгу о Константинополе, где он видел знаменитые мозаики, стенные росписи, иконы; Афон писатель считает для иконописца тем же, чем является для живописца Рим; в согласии с православной традицией, Готье без оговорок называет родоначальником иконописного искусства и автором первых богородичных икон святого апостола Луку; ему известно предание об эдесском царе Авгаре и чудесное происхождение образа Нерукотворного Спаса; он читал знаменитое пособие для иконописцев иеромонаха Дионисия из Фурны, цитирует его и ссылается на предисловие к нему Дидрона.
Православный храм поразил французского писателя прежде всего своим сверкающим иконостасом. Теофиль Готье отмечает иконостасы даже в часовнях: сияние их видно сквозь раскрытые двери еще с улицы. Внутри церковь представляется ему «золотой пещерой» или «золотой печью». Это впечатление создается именно иконостасом, который горит «глыбой серебра и золота». «Леса свечей, созвездия люстр, - пишет он, - разжигали золото иконостасов, внезапные молнии металлических отблесков смешивались с лучами света, создавая ослепительное свечение». Отдаленное представление о внутреннем освещении русского храма, считает писатель, может дать собор святого Марка в Венеции.
Иконостас поражает писателя не только своим сиянием, но и размерами, архитектоникой: «Иконостас - это великолепное сооружение, храм в храме с фасадом из золота, малахита и лазурита, с вратами из массивного серебра, а ведь это только внешняя часть алтаря!» - с восхищением пишет Готье об Исаакиевском соборе Петербурга. В качестве аналогов, способных дать некоторое представление о размерах иконостаса, Готье называет «гигантские» алтари испанских соборов. Заметно, что писатель видит только наружный, чисто внешний облик алтарной преграды, он обращает внимание на материал, на конструкцию, но от него совершенно ускользает значение, религиозный смысл, идея иконостаса, его молитвенный, а не композиционный строй.
«В истории русской иконы мы найдем яркое изображение всей истории религиозной жизни России. Как в расцвете иконописи отразился духовный подъем поколений, выросших под духовным воздействием величайших русских святых, так и в падении нашей иконописи выразилось позднейшее угасание нашей религиозной жизни. Иконопись была великим мировым искусством в те дни, когда благодатная сила, жившая в Церкви, созидала Русь; тогда и мирской порядок был силен этой силой. Потом времена изменились. Церковь испытала на себе тлетворное влияние мирского величия, попала в плен и мало-помалу стала превращаться в подчиненное орудие мирской власти. И царственное великолепие, к которому она приобщилась, затмило благодать ее откровений. Церковь господствующая заслонила Церковь соборную. Образ ее поблек в религиозном сознании, утратил свои древние краски. Потемневший лик иконы в богатой золотой одежде, - вот яркое изображение Церкви, плененной великолепием».
Особенности восприятия Теофилем Готье иконостаса обусловили и видение им иконы. Первое чисто зрительное впечатление от иконы у него - световое. Он видит вначале не собственно икону, в ее целостности, а ее серебряную ризу или золотой оклад, отражающие колеблющийся свет горящих лампад и свечей. Будь то часовня Святителя Николая Чудотворца на Благовещенском (позже Николаевском, ныне лейтенанта Шмидта) мосту, будь то собор, церковь или «комфортабельная русская квартира», или даже постоялый двор, - «сияющие оклады» своими золотыми отблесками прежде всего привлекают внимание писателя.
Сколько бы мы ни искали в очерках писателя еще каких-либо причин, как он выразился, «религиозного эффекта» икон, никаких других, кроме сияющих золотых окладов, мы в них не найдем. А как же собственно иконопись? Где же прекрасные лики святых, поражающие русского человека своей духовностью и святостью, призывающие к покаянию и молитве? Как это ни поразительно, но ликов Готье не увидел.
В отдельной главе своего «Путешествия» Готье как профессиональный художественный критик пытается осмыслить и обобщить наблюдения о русской иконописи. Прежде всего, он отмечает ее верность византийской традиции, утверждая, что старые мастера-иконописцы из Салоник византийской эпохи остались бы довольны работами иконников Троице-Сергиевой Лавры. Для Готье искусство иконописания - «неизменное», которое, «не страшась, веками повторяется», в котором нет совершенствования. Он констатирует, что для иконописи эпоха Возрождения не наступала и итальянские мастера никак не повлияли на нее. Он обращает внимание на архаичный стиль рисунка в иконах, напряженность и условность поз святых, изображенных на них; он отмечает отсутствие всякого стремления к внешним эффектам и, главное, к иллюзионизму, то есть отсутствие даже попыток хоть как-то «оживить» фигуры и лица, приблизить их к жизни, к натуре. По его мнению, на долю фантазии художника в иконе и фреске ничего не остается, поскольку искусство это каноническое и «формула его точна, как догма».
В своих работах Теофиль Готье ставит перед искусством следующую задачу: идеально перевоплощать действительность, изображать не предметы, а образы предметов. Это он относит к искусству вообще. В «Путешествии» он делает попытку дать определение иконописного искусства: это есть «символическая манера воплощать идею при помощи заранее канонизированных фигур». Определение это с некоторыми оговорками и расшифровкой понятий в духе соборных постановлений об иконописании и иконопочитании, на наш взгляд, приемлемо и в настоящее время, хотя, бесспорно, сам Готье вкладывал в него несколько другой смысл.
В русском переводе книги Готье в одном из примечаний говорится: «Готье не раз высказывает свое отрицательное отношение к древнерусской иконописной и фресковой живописи, увиденной им в русских церквах и в частных коллекциях, утверждая, что она, по его мнению, нося неизменно только подражательный характер, не является областью подлинного искусства». Как нам кажется, взгляды Теофиля Готье на иконопись сложнее и противоречивее, чем следует из этого примечания. Некоторые высказывания писателя не потеряли своего значения до сих пор. Иногда он видит и понимает икону гораздо глубже и пишет о ней намного интереснее, чем его ученые современники, и тем более глубже и справедливее, чем почти через сто лет писали об иконах адепты вульгарного социологизма в России 30-40-х и даже 50-х годов XX века. Заметки Готье превосходят их как своей самобытностью, свежестью взгляда, проницательностью наблюдений, так и теоретическими обобщениями.
4. Заключение
Удивительна восприимчивость и любознательность французов, которые, начиная с позднего Средневековья, путешествовали по миру, вбирая дорожные впечатления, составляя записи, фиксируя города и пейзажи в видовой графике. Начиная с XV века (записки рыцаря Жильбера де Ланнуа, первым из французов посетившего Россию) и вплоть до XIX века (описания маркиза де Кюстина и Теофиля Готье) тема русских, часто с абсолютно противоположной их оценкой, занимала одно из важнейших мест во французской дорожной прозе.
«История литературы - да и вообще всякого искусства - свидетельствует, что далеко не всем его деятелям дана способность широких и глубоких обобщений. Материал художника и его личные пристрастия еще не определяют значительности совершаемого им творческого дела. Можно и в самой, казалось бы, малой и узкой области подняться на вершины мастерства, если творцом владеют талант, труд и добрая воля. Есть гигант Микеланджело, создавший грандиозный образ, есть и Бенвенуто Челлини, со столь же высоким вдохновением и мастерством работавший в прикладной области бронзы и серебряного литья. Есть Виктор Гюго, гений французского народа, орлиным взором охватывающий широкие социальные горизонты, есть и его ученик, подмастерье, Теофиль Готье, воспринявший от своего учителя умение достойно обращаться с ярким и выразительным поэтическим словом.
Теофиль Готье для нас не только чеканщик точного образа и ювелир поэтического слова, но и страстный проповедник искусства, обновляющего и облагораживающего чувства человека. В этом его значение в национальной поэзии Франции и в общем развитии мировой литературы».
Главная черта Готье как личности - это органическая неприязнь к обыденности, меркантилизму, прагматике и столь же органическая тяга ко всему, что раскрепощает человека, позволяет ему - пусть лишь в воображении - пережить значительную, яркую, необычную судьбу.
5. Библиография
Викторов С. Талантливый человек талантлив во всем // «Культура», №18 (7178) 27 мая - 2 июня 1999 г.
Готье Т. «Путешествие в Россию». Москва, «Мысль», 1988 год. - 396 с.
Гумилев Н. Теофиль Готье // Гумилев Н. Исследования. Материалы. Библиография. Санкт-Петербург, 1994.
Косиков Г.К. Теофиль Готье, автор «Эмалей и камей»// Готье Т. Эмали и камеи: Сборник / Составление, вступительная статья и комментарии Г.К. Косикова. - М., Радуга, 1989.
Лепахин В. В. Икона в русской художественной литературе. Икона и иконопочитание, иконопись и иконописцы. М., изд-во «Отчий дом» 2002.- 736 с.
Микута И.В. Инвентарь русского мира в путевых заметках Т. Готье (на материале русских заимствований «Путешествия в Россию») // Проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков. - Тюмень, 2002. - С. 76-79.
Рождественский Вс. «...Не кистью а пером» // Писатели Франции. Сост. Е. Эткинд, Издательство «Просвещение», Москва, 1964 г.
Трубецкой Е.Н. Три очерка о русской иконе. - М.: ИнфоАрт, 1991.
Турчин В.С. Из истории западноевропейской художественной критики ХVІІІ-ХІХ веков - М.,1986. - 367 с.
Эдельман О. Город чьей-то мечты. // ЛОГОС, № 3 (34), 2002.

Микута И.В. Инвентарь русского мира в путевых заметках Т. Готье (на материале русских заимствований «Путешествия в Россию») // Проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков. - Тюмень, 2002. - С. 76-79.
Косиков Г.К. Теофиль Готье, автор «Эмалей и камей»// Готье Т. Эмали и камеи: Сборник / Составление, вступительная статья и комментарии Г.К. Косикова. - М., Радуга, 1989. - С. 6.
Рождественский Вс. «...Не кистью а пером» // Писатели Франции. Сост. Е. Эткинд, Издательство «Просвещение», Москва, 1964 г.
Турчин В.С. Из истории западноевропейской художественной критики ХVІІІ-ХІХ веков - М., 1986. - С. 154.

Гумилев Н. Теофиль Готье // Гумилев Н. Исследования. Материалы. Библиография. Санкт-Петербург, 1994.
Готье Т. «Путешествие в Россию». Москва, «Мысль», 1988. - С. 15.
Готье Т. Путешествие в Россию. М.: Мысль, 1988. - С. 113.
Там же, С. 116.
Готье Т. Путешествие в Россию. М.: Мысль, 1988. - С. 276.
Викторов С. Талантливый человек талантлив во всем // «Культура», №18 (7178) 27 мая - 2 июня 1999 г.
Готье Т. Путешествие в Россию. М.: Мысль, 1988. - С. 215.
Эдельман О. Город чьей-то мечты. // ЛОГОС, № 3 (34), 2002.
Турчин В.С. Из истории западноевропейской художественной критики ХVІІІ-ХІХ веков - М.,1986. - С. 164.
Готье Т. Путешествие в Россию. М.: Мысль, 1988. - С. 142-143.
Лепахин В. В. Икона в русской художественной литературе. Икона и иконопочитание, иконопись и иконописцы. М., изд-во «Отчий дом», 2002.- С. 200-216.
Готье Т. Путешествие в Россию. М.: Мысль, 1988. - С. 142.
Там же, С. 228, 395.
Там же, С. 384.
Там же, С. 192-193.
Трубецкой Е.Н. Три очерка о русской иконе. - М.: ИнфоАрт, 1991. - С. 51.
Готье Т. Путешествие в Россию. М.: Мысль, 1988. - С. 282.
Готье Т. Там же, С. 271, 281-282.
Готье Т. Там же, С. 281.
Готье Т. Там же, С. 142, 197, 281.
Готье Т. Там же, С. 281.
Готье Т. Там же, С. 284.
Готье Т. Путешествие в Россию. М.: Мысль, 1988. - С. 282.
Рождественский Вс. «...Не кистью а пером» // Писатели Франции. Сост. Е. Эткинд, Издательство «Просвещение», Москва, 1964 г.












26