Методологический индивидуализм австрийской школы

Этот процесс основывается на существовании широкого спектра альтернатив, открытых для применения капитала. Однако правительственное регулирование ограничивает выбор предпринимателей и устанавливает барьеры для использования предпринимательских талантов. Например, регулирование безопасности, здоровья и труда не только сдерживает существующее производство, но и тормозит внедрение лучших производственных технологий.Австрийцы также совершили впечатляющий критический анализ перераспределения. Традиционные теории социального благосостояния утверждают: если закон убывающей предельной полезности достоверный, то общая полезность может быть легко увеличена. Если взять доллар у богатого человека, то его благосостояние изменится незначительно, так как доллар стоит для него меньше, чем для бедного человека. Поэтому перераспределение доллара от богатого к бедному в сумме увеличивает общую полезность у обоих. Таким образом, благосостояние может быть максимизировано через идеальное равенство доходов. Проблема здесь в том, как говорят австрийцы, что полезность нельзя добавлять или отнимать через ее субъективность.Перераспределение отнимает у владельцев и производителей и отдает, по определению, не владельцам и не производителям. Как следствие, уменьшается цена собственности, которая была перераспределена, а,следовательно, и общее благосостояние. Делая собственность и ее ценность более уязвимыми, перемещение дохода уменьшает пользу от собственности и производства, а потому уменьшает стимул для обоих.Австрийские ученые отвергают роль перераспределения как средства стимулирования экономики или трансформации структуры экономической деятельности. Например, увеличение налогов может нанести только вред. Самое первое следствие налогов - разрушение богатства и снижение благосостояния. Взимая налоги, государство фактически силой забирает часть собственности, которая в противном случае могла бы быть сэкономлена или инвестирована, тем самым ущемляется выбор потребителей. Налоги уменьшают производство.Австрийцы не соглашаются с мнением, что дефицит не имеет значения для экономики. На самом деле, требование, чтобы дефицит финансировался обществом или иностранными держателями облигаций, поднимает процентную ставку, уменьшая возможности потенциальных частных инвестиций. Дефициты также создают опасность того, что они будут профинансированы через эмиссию центрального банка и инфляцию.Одновременно дефицит должен покрываться не путем увеличения налогообложения, более разрушительным процессом, чем дефицит, а скорее из-за уменьшения расходов. Где уменьшать? Где угодно и везде. Правительственные расходы, независимо от дефицита или профицита, должны быть как можно меньше. Почему? Потому что такие расходы отвлекают ресурсы от лучшего использования на частных рынках.Представители австрийской школы вообще считают нонсенсом такое понятие, как «государственное инвестирование». Настоящие инвестиции создаются только капиталистами, которые рискуют собственными деньгами в надежде удовлетворить будущий потребительский спрос. Правительство ограничивает удовлетворение потребительского спроса, препятствуя производству в частном секторе. Кроме этого, правительственные инвестиции печально известны своим неэффективным применением и в действительности являются потребительскими расходами политиков и бюрократов.Многие экономисты придерживается позиции, что правительство должно контролировать монетарную политику и структуру банковской сферы через картели, депозитное страхование и гибкий валютный курс. Австрийцы отвергают эту парадигму в целом и утверждают, что нет лучшего управления, чем через частные рынки. Следовательно, тому факту, что сегодня выдвинуты серьезные и радикальные предложения увеличение роли рынка в банковской системе и политике, мы во многом обязаны Австрийской школе.Депозитное страхование было на слуху у общественности от времени коллапса индустрии сбережений. Правительство гарантирует возврат депозитов и займов средствами налогоплательщиков, что делает финансовые учреждения менее осторожными. Фактически оно действует в отношении финансовых учреждений так же, как снисходительны родители для своего ребенка: поощряет плохое поведение, устраняя угрозу наказания.Австрийцы ликвидировали бы депозитное страхование и не только позволили бы случаться паническим снятиям средств со счетов, но и ценили их потенциальную возможность как необходимое предостережение. В австрийском монетарном режиме не будет кредитора крайней необходимости (которым является налогоплательщик), который вытаскивал бы банкротов и неликвидные учреждения.Основная австрийская критика централизованной банковской системы сосредоточена вокруг теории бизнес-цикловМизеса-Хайека. Оба утверждали, что центральные банки, а не рынок сам по себе, ответственные за циклический характер бизнес-активности. Чтобы доказать правильность своей теории, австрийцы провели широкие исследования многих исторических периодов рецессии и подъема и показали, что каждой из этих стадий цикла предшествовали махинации центральных банков.Теория утверждает, что усилия центрального банка по снижению процентных ставок ниже их естественного уровня приводят к тому, что заемщики в промышленности капитальных товаров переинвестирывают в свои проекты. Сниженная процентная ставка в нормальной ситуации - сигнал, что потребительские сбережения способны поддержать новое производство. Иными словами, если производитель занимает средства, чтобы построить новое предприятие, то существует достаточно сбережений потребителей, чтобы купить товары и услуги, которые будут производиться этим предприятием, поэтому начатые проекты могут быть поддержаны. Но искусственно заниженные процентные ставки побуждают бизнес к началу новых ненужных проектов. Это создает искусственный бум, за которым следует спад, когда становится понятно, что сбережений было недостаточно, чтобы оправдать степень расширения.Австрийцы указывают на то, что монетаристское правило роста игнорирует «эффект инъекции» даже при малейшем увеличении денег и кредита. Такое увеличение всегда создает феномен бизнес- цикла, даже если оно имеет целью поддержание относительно стабильных величин индексов, как в 1920- х и 1980- х.Что же должны делать политики, когда экономика входит в стадию рецессии? Главным образом, ничего. Нужно время, чтобы удалить неправильные инвестиции, кредитным бумом. Начатые проекты должны обанкротиться, рабочие, ошибочно нанятые на работу, должны потерять свои рабочие места, зарплаты должны упасть. После того как экономика очистится от плохих инвестиций, инициированных центральным банком, рост может начаться снова, основываясь на реалистичных оценках будущего поведения потребителей.Если правительство хочет ускорить процесс восстановления, потому что, скажем, приближаются выборы, то оно может кое-что сделать - например, уменьшить налогообложение, сосредоточив больше в частных руках, чтобы запустить процесс восстановления. Ему также следует отменить регулятивные акты, сдерживающие рост частного сектора, уменьшить государственные расходы, сократить спрос на кредитных рынках, отменить антидемпинговые законы, уменьшить таможенные пошлины и квоты, позволив потребителям покупать импортные товары за меньшую цену.Центральные банки создают стимулы для инфляционной монетарной политики. И это не совпадение, что со времен образования Федеральной Резервной Системы стоимость доллара уменьшилась на 98 %. Не рынок сделал это. Виноват- центральный банк, чья институциональная логика ведет его к инфляционной политике, так же, как логика фальшивомонетчика - к постоянно включенному печатному станку.Австрийцы реформировали бы подобную ситуацию фундаментальным образом. Мизесианцы выступают за возврат 100 % золотого стандарта, прекращение коммерческого банковского частичного резервирования и вообще ликвидации центрального банка. Вместе хайекианцы защищают систему, где потребители могут выбирать валюту из разных доступных альтернатив, среди которых и бумажные валюты.ВыводыСегодня Австрийская экономическая школа на подъеме. Труд Мизеса читают и обсуждают по всей Западной и Восточной Европе и в бывших республиках Советского Союза, а также в Латинской Америке и Северной Азии. Новый интерес к научному наследию Австрийской школы наблюдается в США, где ее концепции нужны даже больше, чем где-либо.Успех Института Людвига фон Мизеса является свидетельством этого нового интереса. Главная цель Института - сделать Австрийскую школу заметной силой в экономических дебатах.Каждые несколько месяцев появляются новые книги Австрийской школы, ее ученые пишут статьи во всех главных академических журналах. Мизесианские взгляды излагаются в сотнях аудиторий по всей стране (тогда как 20 лет назад были представлены не более чем в дюжине аудиторий). Австрийцы - это высокопрофессиональные экономисты с новыми идеями, которые привлекают студентов прорыночной и антиправительственной ориентацией. Большинство этих ученых были воспитаны на академических конференциях, публикациях и программах Института Мизеса.На базе Института Мизеса, который всемерно способствует развитию Австрийской экономической школы, традиция и конструктивный радикализм объединяются, чтобы создать привлекательную и интеллектуально резонансную альтернативу традиционному подходу.Перспективы Австрийской экономической школы являются светлыми. И это хороший сигнал для будущей собственной свободы. Если возникнет необходимость отвлечь тенденции этатизма в этом веке и вновь ввести свободный рынок, то не может быть лучшего интеллектуального основания для этого, чем Австрийская школа. Именно поэтому ее значение сегодня растет.Список литературыАвстрийская школа в политической экономии: К.Менгер, Е.Бем-Баверк, Ф.Визер. М.: Экономика, 1992.Кирцнер И. Конкуренция и предпринимательство. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2001.Коптюбенко Д. «Частные деньги» Хайека 30 лет спустя // Вопросы экономики. 2006. №6. С.67-80.Мизес Л. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. Челябинск: Социум, 2005.