Религиозные основания современных практик социализации индивидуума(динамический аспект веры)

Особенно же пусть спасения состоит в следовании пяти принципам Панча-шилы: отказ от убийства любого живого существа, отказ от воровства, отказ от лжи, соблюдение супружеской верности, отказ от употребления алкоголя. Эти принципы пронизывает абсолютное требование миролюбия – ахимса, облагораживающая народы идея ненасилия по отношению ко всему живому. По свидетельству современного английского исследователя К.Г.Доусона, с принятием буддизма монголы – самая агрессивная нация Азии прекратила завоевательные экспансии. Идея ненасилия сегодня обрела особую актуальность перед опасностью глобальных катастроф и легла в основу формирующегося кодекса экологической этики.
Моральное начало в исламе пронизывает идею единого Бога – Аллаха, Творца и Владыки мира, всесильного и мудрого существа. Вместе с тем Бог ислама – воплощение добра. Все суры Корана (кроме девятой) начинаются со слов «Во имя Аллаха милостивого и милосердного». Упования на милость и милосердие Бога лежат в основе исламского вероучения. Это свойственно и шариату – своду мусульманских культовых, правовых и нравственных установлений. Правда, Аллах крайне суров к безбожникам.
Интересно провести некоторые сравнения мировоззренческих установок христианства и иудаизма, ибо, как писал русский религиозный философ С.Н.Булгаков, «они стали основой совершенно различных цивилизаций». Иудаизм как вероучение делает акцент не только на содержании веры, но и на практическом воплощении религиозной и бытовой, повседневной практики, регулирует основные вопросы социальной жизни. Иудаизм в какой-то степени ориентирован на исключительность, основанную на генетической избирательности. Нельзя отрицать присущую иудаизму этноцентричность, с другой стороны, именно это и обусловило специфические черты менталитета. Иудаизм провозглашает себя как вполне «земную» религию, где благополучная мирская жизнь является ценностью и достижением, тогда как в христианстве стремление к земным благам чаще всего осуждается и считается греховным. Например, Б.Рассел о христианстве: «Худшей чертой христианской религии является, однако, ее позиция по вопросу о взаимоотношении полов – позиция настолько болезненная и противоестественная, что понять ее можно, только поставив в связь с тем недугом, которым был поражен цивилизованный мир в эпоху упадка Римской империи». В христианстве, особенно в православии, мирское, земное – это всегда средство, в иудаизме же может рассматриваться как цель.

Феномен успеха в западной культурной традиции: теологический аспект

По нашему глубокому убеждению в христианстве идея Бога наиболее морально насыщена. Новый Завет заметно милосердней Ветхого Завета. Вездесущий, всемогущий, всеведущий Бог одновременно всеблагой и всемилостивый. В ипостаси Бога Отца Он выступает в роли заботливого защитника, покровителя, хранителя. В ипостаси Бога Сына Он приемлет на Себя грехи людей и отдает Себя в жертву за них. Лаконичная формула «Бог есть любовь» особенно выразительно передает моральную суть этой мировой религии. Не потому ли вопросы морали занимают ведущее место в храмовой проповеди, а нравственное богословие – наиболее разработанная отрасль христианской теологии?
Если религия обязательно включает в себя моральное начало, то и в морали неустраним религиоподобный момент. Здесь тоже чувство возвышено над разумом и многое скрыто в неосознаваемом, в бессознательном и подсознательном. Здесь вера (доверие) также выступает в качестве важнейшего устоя. Мир морали подобен своеобразному храму, где благоговейно чтимы свои, нравственные святыни. Многие из них общечеловечны, наднациональны, надклассовы – материнская любовь, супружеская верность, трудолюбие, гостеприимство, уважение к старикам и др. как и в религии, эти святыни обычно свободны от рассудочного отношения и расчета. Любовь и дружба требуют, казалось бы, неразумного самоотвержения.
Не только богословы, но и многие исследователи этики полагают, что мораль и нравственность порождены религией и неотделимы от нее. При этом нередко приводят высказывание великого мыслителя И.Канта о божественной природе присущего человеку категорического императива – властного внутреннего повеления следовать моральным требованиям. Еще чаще ссылаются на древнейшие тексты священных книг, насыщенные моральными поучениями, и на то, что сама по себе идея Бога и загробного воздаяния сильнейшим образом воздействует на поведение личности, ее нравственные устои. Наконец, указывают и на особую роль Церкви, взявшую на себя функцию нравственного института, отсутствующего у самой морали.
Действительно, у нравственного человека сила внутреннего побуждения может заставить его поступать в противовес каким-то личным интересам, а терзания совести по поводы проступка, даже скрытого от окружающих – причинить невыносимые страдания. И это внутреннее побуждение, и эти таинственные терзания совести нередко воспринимаются как нечто сверхъестественное, ниспосланное свыше, не зависящее от личности и ее окружения.
И все же здесь нет чего-либо сверхъестественного. Во-первых, моральные побуждения и терзания совести неведомы человеку безнравственному, тем более закоренелому преступнику. Моральные понятия и чувства – результат воздействия социального окружения на личность и ее образ жизни, они плоды воспитания и самовоспитания. Психологи констатируют, что ребенок, случайно попавший к животным и ими вскормленный, даже оказавшись потом среди людей, так и не обретает человеческих качеств – прямохождения, сознания, членораздельной речь, разумной особенности поведения. И, конечно, ему неведом моральные представления и переживания. Какой уж там категорический императив!
Во-вторых, сами по себе моральные императивы, представления и чувства разных времен и у разных народов существенно различны. Как неодинаковы у них и верования. Представления о добре и зле, приличном и неприличном, например, могут поменяться местами, если в общественной жизни происходят крутые социальные перемены.
Что же касается морального начала в выше упомянутых «священных текстах», то они, действительно, являются ценнейшими свидетельствами древнейшей культуры. Так, возраст сложившихся в иудаизме и уже насыщенных моральными поучениями ранних разделов Библии составляет более 3000 лет. Веды (священные писания индуизма, приблизительно такой же древности, как ранние разделы Библии) и другие священные книги оказали огромное воздействие на последующее развитие культуры. Вместе с тем они служат важнейшими источниками данных о морали у начал цивилизации.
Однако наука располагает свидетельствами еще более ранней, дописьменной культуры. Это обширные этнографические материалы о жизни и нравах народов, еще не знакомых с письменностью. Данные этнографов неопровержимо свидетельствуют, что эти народы имеют неписаные обычаи и нравы, необходимые для совместного проживания, согласованной трудовой деятельности, вскармливания и воспитания детей. В той или иной мере, еще стихийно, эти народы придерживались (правда, не только по отношению к сородичам) заповедей неведомой им Библии: «не убий», «не укради», «не лжесвидетельствуй». Сама повседневность совместной жизни и деятельности диктовала им эти необходимые, простые общечеловеческие нормы морали. Священные книги заимствовали их из реальной жизни наших далеких предков и освятили божественным авторитетом, придав им тем самым дополнительную силу влияния.
Рассмотрим довод о решающем воздействии идеи Бога и загробного воздаяния на моральное поведение религиозной личности. Сам по себе этот довод еще не убеждает в том, что мораль порождена религией и не отделима от нее. Люди, не верящие в Бога, рай и ад, не без основания убеждены в том, что мораль имеет вполне земные истоки, и не связывают свое нравственное поведение с этой идеей. Однако отрицать огромное моральное влияние религии недопустимо. Идея Бога выводи верующего из рутины повседневности, постылого прозябания, заставляет подавить в себе приземленные, а то низменные побуждения и ведет к идеалу добра и справедливости, ставит верующего перед лицом Всемогущего, от взгляда которого не урывается ничто из потаенного. Страх загробного наказания за явные и сокрытые прегрешения – немаловажный психологический фактор восприятия мира религиозным человеком.
Довод о Церкви как об институте нравственности, способствующем функционированию морали и выполнению ее правил и норм, - это сильный довод. Правда, учтем, что в основном мораль опирается не на могущество Церкви, а на силу общественного мнения, авторитет старшего поколения, влияние традиций и обычаев. Сама по себе мораль не нуждается в религиозной санкции. В секуляризованном обществе, где влияние Церкви снижается и культура выходит из под ее контроля, мораль принимает вполне светский характер и функционирует вне института Церкви.
Выше мы уже обращали внимание на некоторые специфические особенности христианства и иудаизма и хотели бы уточнить, как именно реализуются мировоззренческие установки этих вероучений в западной культуре.
Макс Вебер в своей работе «Протестантская этика и дух капитализма» четко и последовательно обосновал идею обусловленности западного типа культуры этическими нормами и предписаниями протестантской религии. Действительно, протестантизм внес важнейший вклад в формирование морали западного общества, определившей дальнейший путь его развития. Формирование демократических общественных институтов, становление частной собственности, приоритет ценности индивидуальности, ориентированность на достижения и результат – вот неполный перечень того, что заложено в западной культуре протестантской этикой. Бережливость и трудолюбие – одни из основных ценностей данной религии, они же и стали источником складывания нового типа экономического хозяйствования, развития бизнеса, новых властных структур и, самое главное, особой, западнической идеологии, оплотом которой стали Соединенные Штаты Америки.
Однако поток эмигрантов, хлынувших в США в середине ХХ в., принес с собой множество других религий, а вместе с тем и иные ценностные ориентиры. Американский «плавильный котел» обусловил возникновение многоконфессионального плюралистического общества. Гражданам этого общества предоставлено множество альтернатив, в том числе и в вопросах веры. Результатом же может стать отсутствие какого-либо выбора. Таким образом, стало расти число людей нерелигиозных, отчужденных от Церкви, а Церковь потеряла свои позиции. Главными ценностными ориентирами в плюралистическом обществе являются жизненный успех, самореализация и самоактуализация, личные достижения, престижное социальное положение. П.Тиллих сказал: «Успех — бог многих людей в западной культуре, в высшей степени основанной на конкуренции, и он действует так, как должен действовать любой предельный интерес: он требует безусловной отдачи своим законам, даже если ради этого приходится жертвовать подлинными человеческими отношениями, личными убеждениями и творческим эросом. Его угроза — это угроза социального и экономического поражения, а его обещание — неопределенное, как и всякое обещание подобного рода,— это исполнение бытия человека. Именно крах такой веры выражен в большей части современной литературы и определяет ее религиозное значение».


Религиозно-этическая основа социализации в современном обществе

Мораль, как уже сказано, не институциональна. Она не имеет своих особых учреждений, специально обеспечивающих ее реализацию в жизни общества, организующих надзор за реализацией ее правил и норм. Именно Церковь (а в доклассовом обществе – жречество) принимает на себя роль такого учреждения и тем самым оказывает столь заметное влияние на мораль и нравы. В этом убеждает история всех цивилизованных стран. Церковнослужители оберегали сложившиеся в практической жизни общества нравственные установления, пропагандировали их. Назидания пастве, духовный надзор за соблюдением заповедей, а нередко и личный пример особенно благочестивых подвижников религии, бесспорно, способствовали поддержанию и функционированию моральных норм. Правда, не всегда и не каждый служитель религии являлся нравственным идеалом. Проявления аморализма подчас свойственны и церковным деятелям, чем они наносят серьезный ущерб самой Церкви.
Тем не менее, и поныне нравственные проповеди воспринимаются верующими не просто в качестве напоминаний о морали конкретным уважаемым лицом, но в качестве повелений от имени Бога, что придает моральным нормам особую значимость. Религиозный человек видит в этих нормах не только целесообразность, социальный смысл, но и нечто освященное, сакральное. Для него преступить эти нормы недопустимо как по земным, так и по религиозным законам. Мораль для верующего обычно сливается с религией. На Церковь он смотрит не только как на храм богослужений, он воспринимает ее как учреждение нравственности, очаг, святилище и школу морали. Он исповедуется здесь в своих провинностях и получает отпущение грехов, подкрепляется в готовности избегать их впредь, а потому видит в Церкви своего рода «корабль спасения».
Но при всем этом светский исследователь не будет выводить мораль из религии. Он утверждает: истоки морали – в земных отношениях, в реальной производственной и семейно-бытовой практике человека. Неубедительным светскому исследователю представляется и тезис о неотделимости морали от религии. Исторический опыт свидетельствует, что в государствах, где церковь обладала едва ли не абсолютной властью, моральные пороки все же не исчезали. Впрочем, повседневный опыт российской деятельности показывает, что огромное число неверующих живут не менее богатой, полноценной нравственной жизнью, нежели их религиозные сограждане. Добродеяния и подвижничество возможны как по религиозным, так и по «мирским» мотивам. Сам же резкий подъем религиозности с начала 90-х годов ХХ века в России не привел к снижению аморализма или преступности.
И все же степень влияния религии на моральное сознание весьма значительна. Хотя в моральных предписаниях разных конфессий существуют определенные расхождения, но единого очень много, что позволяет говорить о наличии религиозной морали как особой системы правил и норм, освящаемых Церковью и контролируемых ею. Правда, в морали разных конфессий есть и некоторые расхождения. Но единого в этих предписаниях очень много, что позволяет говорить о религиозной морали как таковой.
Легко заметить, что на переднем плане в этой системе правил и норм поведения находятся именно культовые предписания. Нарушение культовых норм в системе религиозной морали считаются особенно греховными и наказуемыми. Неверие и маловерия в Бога, в истинность догматов и канонов занимают первое место в предназначенном для исповеди перечне прегрешений. Отсюда несовпадение религиозного понятия «грех» со светским понятием «порок».
Но все же религиозные и светские нравственные критерии очень близки. Как и светская мораль, мораль религиозная чужда утилитарности, т.е. оценки всех явлений лишь с позиции их практической выгодности. В перечне особенно осуждаемых Церковью грехов – неверие в Бога и основные пороки, бичуемые и светской моралью.
К семи «смертным» грехам (впервые сформулированным Тертуллианом) относятся гордыня, жадность, блуд, зависть, гнев, чревоугодие и лень. Сверх того, Церковь бичует и другие пороки – предательство, месть, злословие, двуличие, нечестность, ханжество, клевету и лесть. Христианство осуждает «уныние» (утрату веры и надежды), как проявление пессимизма. Вера, надежда и любовь в христианском понимании взаимоподкрепляют друг друга. Среди возвышаемых религией добродетелей – верность и незлобивость, терпимость и трудолюбие, сорадование и независтливость. И все же в религиозном и светском не все совпадает.
Ядро религиозной морали – учение о греховности. Из сказания об Адаме и Еве следует, что роковым образом, словно с генами, греховное начало передается от родителей к детям. Потому человек уже от рождения – падшее существо, которого сильнее влечет к дурному и грязному, нежели к доброму и чистому. Хотя в мистифицированный форме, но здесь чутко подмечено нечто очень важное и парадоксальное в нравственной природе человека.
Еще апостол Павел сокрушался по поводу податливости человека к дурному и связывал это с его «плотским» началом. «Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому же не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброе, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Итак, тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха».
И действительно, порочные соблазны нередко чувственно привлекательней и доступней добродетельных устремлений. В народе говорят: «Дурное дело – не хитрое». В морали чувства (страсти) тяготеют над разумом. Психологи констатируют, что в структуре чувств негативные эмоции числом и силой превосходят эмоции положительные. Видимо, эта асимметрия чувственного мира сказывается на наших побуждениях, и у многих людей эгоистичные мотивы преобладают над альтруистическими.
Но главное в этом парадоксе, по-видимому, связано с природой тех общественных отношений, которые породили данную закономерность психологии. Отношений, которые воцарились с появлением частной собственности, конкуренции, стремлением к наживе, с необходимостью лукавить, ловчить, хитрить. Частная собственность формирует мир бездушных, «вещных» отношений, навязывая порядок, в котором люди используют друг друга как вещи, равнодушные к гуманному, духовному началу в себе. Эксплуататорский строй порождает насилие, устрашение, жестокость. Черствый расчет побуждает собственника к постоянной настороженности, недоверию к искренним, сердечным побуждениям. Прямота, открытость, отзывчивость, доброта и сострадание здесь воспринимаются как ограниченность, как исключение, неразумность, проявление наивности. Нормой же считаются бойцовские качества, эгоистичные, негативные побуждения и настороженные эмоции.
Таким образом, религиозно-этические основания социализации мы можем рассматривать в двух аспектах. Во-первых, в качестве источника формирования собственно религиозного сознания. Во-вторых, как фундамент нравственного начала личности, его жизненных приоритетов и ценностных ориентиров, и именно изучение этого аспекта входит в сферу наших интересов. В обществе строгой соблюдаемой религиозной морали, безусловно, для каждого человека было совершенно естественным ориентироваться на ее постулаты, соблюдать соответствующие нормы и правила, поскольку он принимал это как данность в отсутствии других альтернатив. И это можно оценить положительно, с точки зрения устойчивости нравственных ориентиров социума. Сегодня мы живем в обществе многополярном, плюралистическом, предлагающим человеку не одну, а несколько возможностей, в том числе и в выборе религии. Эта ситуация полностью противоположна предыдущей. Каждый человек может выбрать, какая религия ему больше нравится и отвечает его духовным запросам, либо вовсе не ориентироваться ни на какие религиозные догмы. С одной стороны, это привносит определенную нестабильность в общественную жизнь, но с другой – экзистенциальная ситуация выбора делает человека более свободным, дает ему возможность понять себя и самостоятельно определить свой жизненный путь.

Заключение

Религиозная вера – это смыслообразующая ценность, формирующая мировоззренческие установки человека. Рассматривая ее в динамическом аспекте, мы приходим к выводу о том, что именно процесс развития и становления веры оказывает решающее воздействие на адаптацию личности в социокультурном пространстве и интериоризацию общественно значимых ценностей и норм.
С тех пор, как человеческий разум ощутил свое свойство быть автономным от традиций и обычаев – т.е., как минимум с эпохи Просвещения – он занят выяснением своих взаимоотношений с религиозной сферой. Так возникла тема веры и разума, далеко не исчерпанная и до сих пор. Существует достаточно выразительный афоризм: входя в церковь, нужно снимать шляпу, но не голову. Так люди, для которых с обретением веры важно было не утратить способность мыслить, стремились подчеркнуть несостоятельность мифа о несовместимости веры и разума.
Категория «вера» во все времена представляла определенный исследовательский интерес, как в богословской, так и в светской среде. Ученых и мыслителей главным образом интересовал вопрос о религиозном и нерелигиозном содержании этого понятия, о соотношении веры и познания, о рациональной или иррациональной природе веры.
Теологические споры составляют основу изучения веры как социокультурного феномена. Возможно ли рационально познать мистическое? Теологи полагают, что возможно, и приводят логические обоснования существования Высших сил. Это позволяет приблизиться к постижению самой сущности философской веры, которая, согласно мысли К.Ясперса, должна быть осознанной, но при этом не переходить в категорию объективированного и доказуемого знания, застывшей безупречной непреложной истины.
Сравнительный анализ динамики веры в контексте различных религиозных систем показал, что есть общие закономерности для абсолютного большинства религий, состоящие в сохранении нравственных начал и приверженности вечным ценностям истины, красоты, духовности, добра и любви, т.е. тем ценностям, которые возвышают, трансцендируют человеческую личность и общество на пути созидания. При этом, безусловно, можно выделить и специфические черты и свойства, присущие отдельным конфессиям, которые в свою очередь обусловили своеобразие культурных систем различных этнических, национальных и религиозных групп, в том числе и в осуществлении всевозможных современных практик социализации.
Современное общество отличается мобильностью, динамизмом, высокой скоростью социальных и культурных изменений. Культ традиций, в том числе и религиозных, становится все менее и менее значимым. Нередко в своих побуждениях и поступках люди руководствуются сиюминутными, ситуативными интересами и ориентированностью на конечный результат, невзирая на средства достижения цели. Одной из наиболее характерных черт западной культуры стал феномен личного успеха, и во многом это совпадает с основными парадигмальными установками протестантизма как основополагающего религиозного вероучения. Таким образом, есть несомненная взаимосвязь между динамикой веры и реализацией основных социокультурных процессов.
Современные практики социализации безусловно имеют под собой религиозно-этические основания, несмотря на неоднозначную оценку роли религии в современном обществе. Однако, нельзя не признать, что религия была и остается одним из столпов культурной системы, обеспечивающих ее основные функции. Поэтому, несмотря на все происходящие социальные трансформации, вера останется с человеком, ведь благодаря ей человек возвышается над собственной сущностью и обнаруживает в себе истинно человеческое.

Библиографический список

Альжев Д.В. История и теория религий: конспект лекций. – М.: Эксмо, 2008. – 189 с.
Бачинин, В. А. Национальная идея для России. Выбор между византизмом, евангелизмом и секуляризмом. Исторические очерки политической теологии и культурной антропологии. – М.: Алетейя, 2005. – 366 с.
Бердяев Н.А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. – М.: АСТ, Астрель, Полиграфиздат, 2011. – 640 с.
Библия. М.: Российское библейское общества, 2009. – 1248 с.
Большаков, В.П. Культура как форма человечности. Учебное пособие. – Великий Новгород: НовГУ имени Ярослава Мудрого, 2000. - 92 с.
Борунков, Ю.Ф., Яблоков, И.Н., Никонов, К.И. Основы религиоведения. М.: Высшая школа, 2002. – 511 с.
Брокгауз, Ф., Ефрон, И. Энциклопедический словарь.- М.: Эксмо, 2002. – 672 с.
Буддизм, дзэн-буддизм от А до Я. / Сост. О. Н. Бунин. — М.: АСТ: Восток – Запад, 2007. — 288 с.
Бюркле, Х. Человек в поисках Бога. Проблема нехристианских религий. – М.: Издательство: Духовная Библиотека, 2002. - 232 с.
Вебер, М. . Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. – М.: Российская политическая энциклопедия, 2006. – 656 с.
Гараджа, В.И. Религиоведение: Учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений и преп. ср. школы. - 2-е изд., дополненное. - М.: Аспект Пресс, 1995. - 351 с.
Гараджа, В.И., Митрохин, Л.Н. Философия религии // Новая философская энциклопедия. Т. IV. М., 2001. С.234
Гегель, Г.В.Ф. Философия религии. В 2-х т. М., 1977, т. 1, с. 372
Давыдов, Я.В. Философия религии. Конспект лекций. — M.: «Приор-издат», 2006. — 176 с.
Дьяченко, Г. Вера, Надежда, Любовь. Катехизические поучения. Часть 1. Поучения о христианской вере. – Минск, Издательство Белорусского Экзархата - Белорусской Православной Церкви, Харвест, 2005 г. - 416 с.
Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Современное написание. В 4 томах.- Т.1. – М.: АСТ, Астрель, 2004. – 1158 с.
Жоль, К.К. Индуизм в истории Индии: Учеб. пособие. — M.: Восток-Запад. — 352 с.
Игнатенко, А.А. Зеркало ислама. — М.: Русский институт, 2004. — 216 с.
Индуизм. Джайнизм. Сикхизм: Словарь — М.: Республика, 1996. — 576 с.
Митрополит Сурожский Антоний. Вера. – М.: Издательство: Фонд "Духовное наследие митрополита Антония Сурожского", 2011. – 320 с.
Михельсон, О. М.Элиде. Религиозная культура и современность // Христианская культура на пороге третьего тысячелетия. Материалы научной конференции. 12-14 июня 2000 г. Серия “Symposium”, выпуск 5. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. – С.95-98
Ожегов, С. И. Словарь русского языка. - М: Оникс, Мир и Образование, 2008 г. – 976 с.
Панкин С.Ф. История и теория религий: конспект лекций. – М.: Эксмо, 2008. – 222 с.
Писманик, М. Г. Религиоведение: учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по направлению «Религиоведение» / М.Г. Писманик. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2009. — 279 с.
Радлов, Э.Л. Философский словарь логики, психологии, этики, эстетики и истории философии. – М.: Либроком, 2010. – 288 с.
Рассел, Б. Почему я не христианин. – М: Издательство политической литературы, 1987. – 334 с.
Рассел, Б. Человеческое познание, его сфера и границы. М., 1957, с. 132–135
Рашкова, Р. Т. Католицизм. — СПб.: Питер, 2007. — 239 с.
Ревуненкова, H. B. Протестантизм. — СПб.: Питер, 2007. — 224 с.
Религиозные практики в современной России: Сборник статей / Под ред. К. Русселе, А. Агаджаняна. - М.: Новое издательство, 2006.— 400 с.
Рыжов, К.В., Рыжова, Е.В. 100 великих пророков и вероучителей / К.В. Рыжов, Е.В. Рыжова. — М. : Вече, 2008. — 432 с
Тиллих, П. Динамика веры // Пауль Тиллих. Избранное. Теология культуры. – М.: Юрист, 1995. – С.132-215.
Угринович, Д.М. Психология религии. М: Издательство политической литературы, 1986. – 352 с.
Фридман, Д. Иисус и апостолы исполняли Тору. – М.: Теревинф, 2007. – 152 с.
Хабермас, Ю., Йозеф (Бенедикт XVI) Ратцингер. Диалектика секуляризации. О разуме и религии. – М.: Издательство ББИ, 2006. – 144 с.
Хабермас, Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие: Христианство от А до Я. / Сост. Н. А. Добрина — М.: АСТ: Восток – Запад, 2007. — 384 с.
Чистяков Г. Путь, что ведет нас к Богу. – М.: Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы им. М. И. Рудомино, 2010. – 336 с.
Шадриков, В.Д. Происхождение человечности: Учебное пособие для высших учебных заведений. - M.: Логос, 2004. -296 с.
Юм, Д. Сочинения. В 2-х т. М., 1965, т. 2, с. 49.
Ясперс, К. Философская вера // Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М.: Республика, 1994. – 528 с.
П.Тиллих. «Динамика веры». Вводные замечания. Раздел 5. «Вера и сомнение»
Брокгауз, Ф., Ефрон, И. Энциклопедический словарь.- М., 2002.
Послания к Евреям святого апостола Павла, гл.11
Митрохин Л.Н. Понятие религии, М., 2003, С.114
Гараджа В.И., Митрохин Л.Н. Философия религии // Новая философская энциклопедия. Т. IV. М., 2001. С.234
Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. М., 1957, с. 132–135
П. Тиллих. Динамика веры. Что есть вера. Вера как предельный интерес.
Римл., 7, 14-20, 24-25









2