обвиняемый (подозреваемый) - как участник уголовного процесса

По мнению адвокатов, участвующих в деле, вынесение обвинительного приговора судом первой инстанции было сопряжено с многочисленным количеством нарушений уголовно-процессуального законодательства (краткий перечень представлен ниже), которые однозначно препятствовали возможности реализации подозреваемыми или обвиняемыми своего права на защиту: 1) в суде было необоснованно отказано в оглашении показаний Е., в которых он сообщал о совершении им убийства и которые противоречили показаниям других участников процесса, данным в ходе предварительного следствия; 2) был нарушен такой принцип судопроизводства, как состязательность сторон, что было сопряжено с ограничением права подсудимых на представление доказательств; 3) прокурором присяжным заседателям были предъявлены доказательства, которые не подтверждают вину подозреваемых и не относились к делу, вместе с тем судом отказано в ходатайствах о вызове и допросах экспертов, в ходатайствах об исключении из числа допустимых ряда доказательств, в вопросный лист не были включены все вопросы, заявленные защитниками; 4) в отношении одного из участников необоснованно не применялся акт об амнистии по ст. 158 УК РФ, хотя указанная статья подпадала по действие Постановления Государственной Думы об объявлении амнистии; 5) судом необоснованно было отказано в оглашении вводной и резолютивной частей постановления Ленинского районного суда г. Нижнего Новгорода о применении принудительных мер медицинского характера в отношении другого участника преступления; 6) в период досудебного следствия также имели место такие нарушения закона, как незаконные действия следователя Б. и прокурора Б., свидетельствующие об их необъективности, не дающие возможность полностью ознакомиться с материалами уголовного дела, а также случаи, связанные с необоснованным отклонением заявленных стороной защиты доказательств. Так, например, было отказано в ходатайстве о признании недопустимым доказательством протокола такого следственного действия, как предъявление для опознания В. от 17 декабря 2014 г., вместе с тем, по мнению защитников, при проведении данного следственного действия были также допущены многочисленные процессуальные нарушения;7) кроме того, было установлено, что исследованный с участием присяжных заседателей протокол устного сообщения о преступлении, совершенном Голышевым, не мог им быть предъявлен, поскольку получен без адвоката и является недопустимым доказательством - данное сообщение о преступлении было дано Голышевым в момент нахождения в ФКУ СИЗО (в момент задержания) без адвоката (хотя к тому моменту защитник был допущен по делу) и его участие в любых следственных и процессуальных действиях было обязательным и т.д.И это неполный перечень нарушений, выявленных только по одному уголовному делу. В связи с заявленными доводами о нарушении УПК РФ в ходе судебного разбирательства с участием присяжных заседателей (ч. 5 ст. 335, п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ) Судебная коллегия Верховного Суда РФ приговор в отношении Вобликова Н.Б. и Голышева Н.Н. отменила и приняла решение о направлении дела в тот же суд на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства иным составом суда.Следует заметить, что указанные нарушения процессуального законодательства достаточно часто сопряжены с воспрепятствованием и вмешательством в адвокатскую деятельность. Так, только в 2017 г. ФПА, подводя итоги деятельности за 2017 г., отметила рост с 60 до 74 подобных нарушений в 43 субъектах РФ. Чаще всего подобные нарушения были связаны с отказами следственных органов в допуске адвокатов к участию в процессуальных действиях, отказами адвокатам в выдаче запрашиваемых документов и сведений (на 40,5%, с 116 до 163) и в некоторых случаях с нарушениями, связанными с предоставлением адвокатам свиданий с подзащитными. Отмечается общая тенденция увеличения количества посягательств на адвокатскую тайну, производство незаконных обысков в служебных (жилых) помещениях адвокатов (на 126,7%), незаконных оперативно-разыскных мероприятий более чем в 3 раза.Проведенный анализ также показал, что имеют место случаи и нарушения третьей группы, когда искусственно создаются препятствия для реализации осужденным права на защиту и со стороны сотрудников ФСИН. Так, Таганрогским городским судом Ростовской области было рассмотрено административное дело по административному исковому заявлению К. к начальнику ФКУ ИК-15 ГУФСИН России об оспаривании бездействия, связанного с отказом предоставить свидание с подзащитным. Только благодаря квалифицированной юридической помощи со стороны адвоката Кирьянова А.В. нарушенное право на защиту осужденного Корюнова А.А., который отбывал наказание в исправительной колонии N 15 ГУФСИН России по Ростовской области, было восстановлено. Так, осужденному К. руководством ФКУ ИК-15 было отказано в свидании с К., которая была допущена к участию в деле в качестве защитника наряду с профессиональным адвокатом. Однако для свидания с осужденным она допущена не была. При подаче административного иска сторона защиты указала, что в соответствии с нормами УПК РФ защитник вправе встречаться с подзащитным, если он не отказался от него. В данном случае подзащитный от защитника не отказывался, а потому полномочия защитника сохраняются и тогда, когда приговор вступил в законную силу. Встреча с защитником осужденному была нужна для обсуждения и уточнения вопросов содержания кассационной жалобы в его защиту, а также подачи нескольких жалоб в Европейский суд по правам человека. Когда суд принял во внимание все изложенные обстоятельства, то принял решение об удовлетворении административного искового заявления К. к начальнику ФКУ ИК-15, признав его действия, выразившиеся в отказе предоставить защитнику К. свидание с осужденным, незаконными, и обязал его организовать свидание для дальнейшей реализации осужденным его права на защиту.Приведенные примеры свидетельствуют о многочисленных процессуальных нарушениях прав подозреваемых, обвиняемых и даже осужденных, допущенных на различных стадиях уголовного судопроизводства, что позволяет поставить под сомнение вопросы: а является ли право подозреваемого или обвиняемого на защиту в современных условиях гарантированным или это лишь фикция, иллюзия права и всегда ли есть надлежащие условия для его реализации?При ответе на эти вопросы следует согласиться с представителями Федеральной палаты адвокатов РФ, которые считают, что основные проблемы уголовной политики Российской Федерации в современных условиях обусловлены не уголовным законом, а порочной практикой применения уголовно-процессуального законодательства. Таким образом, можно констатировать, что в современных российских условиях претворение в жизнь конституционного принципа приоритета прав и свобод человека и гражданина и права на защиту в рамках уголовного судопроизводства на какой-то из стадий реализации в своем механизме «дает серьезные сбои». Безусловно, причиной такой тенденции может быть и формальное отношение адвоката к выполнению своего адвокатского долга или его низкая профессиональная квалификация (в рассмотренной выше классификации это четвертая группа нарушений, при выявлении которой подозреваемый и обвиняемый имеют право сделать мотивированный отказ от услуг защитника), но все-таки чаще всего причина в другом. Действующее уголовно-процессуальное законодательство России не обеспечивает реальное равенство и баланс интересов сторон обвинения и защиты. Чаще всего это невозможность адвоката реализовать в полной мере свое право на представление доказательств, которые оправдывают или снижают ответственность его подзащитного, невозможна ввиду их декларативности.По мнению вице-президента ФПА РФ Г. Резника, поскольку гражданское общество в России в силу исторических причин не всегда было развито, защита прав человека, которые могут нарушаться в том числе и представителями государственных органов, должна осуществляться сильной и независимой адвокатурой. Это накладывает большую ответственность на адвокатуру перед гражданским обществом, но это, в свою очередь, накладывает обязанность и на государство. Именно оно обязано обеспечить независимость адвокатов, чтобы они могли, не боясь неблагоприятных последствий, отстаивать интересы своих доверителей в уголовном судопроизводстве.Пока же представители со стороны обвинения и суды все чаще допускают нарушения уголовного и уголовно-процессуального закона не из-за того, что не знают закон, а из-за того, что им необходимо соответствовать обвинительным параметрам и ориентирам, установленным их руководителями, когда целесообразность оттесняет законность и определяет принимаемое процессуальное решение. И, к глубокому сожалению, приходится констатировать, что гарантированное Конституцией РФ и УПК РФ право подозреваемого, обвиняемого на защиту, призванное обеспечить действие принципа презумпции невиновности, не всегда является гарантированным при его практической реализации. Таким образом, можно сделать вывод, что одним из важнейших прав обвиняемого и подозреваемого является право на защиту.Его реализация имеет важное процессуальное значение и даже тогда, когда обвиняемый признает себя виновным, раскаивается в совершенном преступлении и готов сотрудничать с правосудием. А потому нарушение указанного права на защиту на практике должно исключаться, поскольку речь идет о нарушении не только незыблемого принципа уголовного процесса, а и норм Конституции РФ, а потому не может быть ограничено ни при каких обстоятельствах.3.2. Меры пресечения подозреваемого: проблемы и совершенствованиеСовременные механизмы досудебного производства по уголовному делу уже невозможно представить без предусмотренной гл. 12 УПК РФ процедуры задержания подозреваемого в совершении преступления. В ходе предварительного расследования нередки случаи возникновения процессуальных споров и обжалования подозреваемыми (обвиняемыми) исчисления времени их задержания должностными лицами правоохранительных органов. Нередко подозреваемые (обвиняемые) в совершении преступления при расхождении времени «фактического» и «процессуального» задержания обжалуют действия следователя (дознавателя) или указывают на их незаконность в ходе рассмотрения судом ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. По данному вопросу все чаще возникают дискуссии и в теории уголовно-процессуального права. Согласно п. 11 ст. 5 УПК РФ задержание подозреваемого - это мера процессуального принуждения, применяемая органом дознания, дознавателем, следователем на срок не более 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления. При этом п. 15 этой же статьи УПК РФ раскрывает понятие момента фактического задержания, которым является момент производимого в порядке, установленном УПК РФ, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления. На практике же должностные лица зачастую указывают в протоколе, как время задержания подозреваемого, время его доставления к следователю (дознавателю), что условно и называется «процессуальным» задержанием. В соответствии с ч. 1 ст. 92 УПК РФ после доставления подозреваемого в орган дознания или к следователю в срок не более 3 часов должен быть составлен протокол задержания. При этом, в соответствии с ч. 2 ст. 92 УПК РФ, в протоколе должны быть указаны не только дата и время составления протокола, но и дата и время задержания подозреваемого. В связи с этим возникает вопрос о том, какое время задержания необходимо указать следователю (дознавателю) в протоколе задержания подозреваемого: время его «фактического» задержания, то есть момент лишения свободы передвижения лица или же момент доставления такого лица к следователю. Временной промежуток с момента лишения свободы передвижения лица до момента его доставления в орган дознания или к следователю не урегулирован нормами уголовно-процессуального законодательства, что и порождает как научные споры по данному вопросу, так и различную судебную практику. Конституционный Суд РФ в определении от 21 мая 2015 г. N 1047-О на жалобу Ганиева Р.Р., утверждающего, что п. 15 ст. 5, чч. 1 и 2 ст. 92 и п. 1 ч. 10 ст. 109 УПК РФ в силу своей неопределенности порождают возможность их произвольного применения, приводящего к досудебному задержанию лица на срок более 48 часов с момента фактического ограничения его свободы и личной неприкосновенности, указал, что оспариваемые Р.Р. Ганиевым законоположения, гарантирующие исчисление срока задержания с момента фактического лишения подозреваемого свободы и исключающие бесконтрольное, вне установленных сроков, содержание подозреваемого правоприменительным органом, в указанном заявителем аспекте неопределенности не содержат и не могут расцениваться как нарушающие его права. Имеют место случаи, когда суды, даже в случае установления расхождения во времени фактического и процессуального задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, не расценивают данное обстоятельство как основание для отказа в удовлетворении ходатайства следователя (дознавателя) об избрании подозреваемому меры пресечения в виде заключения под стражу или продлении срока содержания под стражей. Так, Московский городской суд в постановлении от 06 мая 2015 г. N 10-6139/15 на жалобу адвоката, представляющего интересы обвиняемого Ицхаковича А.Я., постановил, что указанные защитником обстоятельства (несовпадение времени фактического задержания подозреваемого и времени его задержания по протоколу задержания, составленному следователем), не являются безусловным основанием для отказа в удовлетворении ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей обвиняемого, амнение адвоката о том, что истечение 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления с необходимостью влечет невозможность избрания в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу и, как следствие, является основанием для признания незаконным постановления об избрании меры пресечения и для отмены постановления о продлении срока содержания под стражей, основано на ошибочномтолковании норм уголовно-процессуального закона. Апелляционным постановлением Верховного Суда Республики Ингушетия от 11 ноября 2014 г. постановление Магасского районного суда Республики Ингушетия от 20 августа 2014 г., в соответствии с которым не удовлетворена жалоба защитников обвиняемых на действия следователя, оставлено без изменения, поскольку доводы относительно того, что подозреваемый был задержан оперативными сотрудниками полиции 2 августа 2014 г. в 15 часов в здании ОМВД Назрановского района Республики Ингушетия, а протокол задержания оформлен 3 августа 2014 г. в здании Назрановского следственного отдела, не являются основанием признания протокола задержания незаконным, а могут быть приняты во внимание при принятии итогового решения по делу, как основание исчисления срока содержания подозреваемого под стражей.В противовес вышеуказанной судебной практике Липецкий областной суд постановлением от 9 августа 2013 г. N 22к-1217/2013 удовлетворил апелляционную жалобу защитника на постановление Правобережного районного суда г. Липецка от 01.08.2013 об избрании подозреваемому меры пресечения в виде заключения под стражу, из которой следует, что временем фактического задержания его подзащитного является 18 часов 15 минут - 18 часов 25 минут 30.07.2013 г. Адвокат полагал, что с этого момента его подзащитный приобрел статус подозреваемого по закону, т.к. в отношении него проводились изобличающие его действия. С этого времени должен был составлен протокол задержания, исчисляться срок содержания под стражей. Из пояснений следователя в суде следует, что подозреваемый был доставлен к нему двумя сотрудниками полиции до 21 часа, при этом подозреваемый был ограничен в свободе действий. Протокол задержания о том, что 30.07.2013 г. в 21 час подозреваемый задержан в связи с тем, что потерпевшие и очевидцы указали на него, как на лицо, совершившее преступление, был составлен 30 июля 2013 г. в 21 час 20 минут. Суд постановил, что время составления протокола задержания в качестве подозреваемого не может всегда считаться временем фактического задержания. Согласно положениям уголовно-процессуального закона момент доставления подозреваемого к следователю или в орган дознания имеет процессуальное значение как для составления протокола задержания, так и для установления момента фактического задержания. По настоящему делу для следователя, проводившего процессуальное задержание подозреваемого (составившего протокол задержания в порядке ст. ст. 91 и 92 УПК РФ), было очевидно известно, что подозреваемый доставляется в следственный орган в связи с материалом доследственной проверки, находящимся в его производстве. Таким образом, суд первой инстанции ошибочно принял за время фактического задержания 21 час 00 минут 30 июля 2013 г., что явилось временем начала составления протокола задержания, вынес решение об избрании меры пресечения по истечении 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления. В связи с истечением срока задержания подозреваемый подлежал немедленному освобождению. Таким образом, с целью недопущения вышеуказанных последствий имеет место необходимость исчисления времени задержания подозреваемого с момента его фактического задержания, как это следует из буквального толкования пп. 11 и 15 ст. 5 УПК РФ. Согласимся с точкой зрения исследователей, считающих необходимым введение в уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации специальной нормы о доставлении подозреваемого в орган дознания или к следователю, которую законодатель предусмотрел в административном законодательстве, где под доставлением понимается принудительное препровождение физического лица в целях составления протокола об административном правонарушении при невозможности его составления на месте выявления административного правонарушения, если составление протокола является обязательным. При этом доставление стало бы одним из трех элементов уголовно-процессуального задержания подозреваемого: фактическое задержание (п. 15 ст. 5 УПК РФ), доставление, как принудительное препровождение физического лица в орган дознания или к следователю и составление протокола задержания. При этом срок фактического задержания необходимо фиксировать и подтверждать рапортом или справкой лица, которое произвело задержание, а срок доставления (то есть срок с момента фактического задержания до момента физического доставления подозреваемого в орган дознания или к следователю) не должен включаться в общий срок уголовно-процессуального задержания. В свою очередь, доставление должно быть осуществлено в возможно короткий срок, который с учетом специфики отдельных регионов России, не должен ограничиваться конкретными временными рамками. В данном случае в п. 11 ст. 5 УПК РФ необходимо указать, что срок задержания исчисляется с момента доставления подозреваемого в орган дознания или к следователю. Введение указанных норм позволит избежать различного толкования некоторых положений ст. 5 и ст. 92 УПК РФ, а также сформировать единую практику исчисления времени задержания подозреваемого в ходе досудебного уголовного судопроизводства.Таким образом, задержание имеет ряд проблемных вопросов, с которыми сталкиваются правоприменители в ежедневной практике, решить которые, предполагаем, можно, закрепив в законе вышеназванные предложения.ЗАКЛЮЧЕНИЕНа основании проведенного исследования можно сделать следующие выводы.1. Российскому уголовному процессу долгое время не был известен институт подозреваемого и обвиняемого. Лишь принятием Устава уголовного судопроизводства, начинает прослеживается тенденция усиления их процессуального положения, однако, вместе с тем нерешенным остается множество важных вопросов, связанных с их правовым статусом.В процессе своего развития институт подозреваемого и обвиняемого в процессе своего развития претерпевал множество изменений. Использование исторического опыта, позволило бы построить более совершенное уголовно-процессуальное законодательство. Мы считаем, что любое совершенствование уголовно-процессуального закона, в том числе, и в части правового статуса подозреваемого и обвиняемого, должно опираться на исторические традиции и преемственность в уголовном процессе. Современное законодательство только тогда станет эффективным, когда оно будет научно и исторически обоснованным.2. В результате исследования правового статуса подозреваемого была предложена следующая формулировка понятия «подозреваемый» с внесением соответствующих изменений в ч. 1 ст. 46 УПК РФ: «подозреваемый - лицо, в отношении которого имеются данные, которые позволяют предполагать его причастность к совершению преступления, в случаях: 1) возбуждения в отношении указанного лица уголовного дела по основаниям и в порядке, установленном главой 20 УПК РФ; 2) задержания лица в соответствии со ст. 91 и 92 УПК РФ; 3) применения к лицу меры пресечения до предъявления обвинения в соответствии со ст. 100 УПК РФ; 4) уведомления лица о подозрении в совершении преступления при производстве дознания; 5) вынесения постановления о привлечении лица в качестве подозреваемого».Также предлагаем внести определение подозреваемого в ст. 5 УПК РФ.Обвиняемый является участником уголовного процесса, о виновности в совершении преступления которого собрано достаточное количество доказательств и приняты процессуальные решения о привлечении в качестве обвиняемого, либо о составлении обвинительного акта, либо обвинительного постановления. Предлагаем дополнить данным определением ст. 5 УПК РФ.Для придания статусу подозреваемого завершенного характера, представляется необходимым законодательно закрепить перечень обязанностей подозреваемого. Для этого предлагаем дополнить ст. 46 УПК РФ частью 5 следующего содержания: Подозреваемый обязан:1. Не скрываться от дознания, предварительного следствия и суда.2. Не заниматься преступной деятельностью.3. Не угрожать иным участникам уголовного процесса либо иным путем не препятствовать расследованию уголовного дела.4. Соблюдать правила примененной меры процессуального принуждения.5. Своевременно являться по вызову дознавателя, следователя или в суд.6. Незамедлительно сообщать о перемене мест жительства.7. Не разглашать данные предварительного следствия.8. Подчиняться законным требованиям правоохранительных органов.Обязанности обвиняемого также нормативно не установлены. В связи с этим правовое регулирование статуса обвиняемого видится ущербным. Представляется необходимым ст. 47 УПК РФ дополнить положениями, касающимися обязанностей обвиняемого по аналогии с предложенными обязанностями подозреваемого.3. Одним из важнейших прав обвиняемого и подозреваемого является право на защиту. Его реализация имеет важное процессуальное значение и даже тогда, когда обвиняемый признает себя виновным, раскаивается в совершенном преступлении и готов сотрудничать с правосудием. А потому нарушение указанного права на защиту на практике должно исключаться, поскольку речь идет о нарушении не только незыблемого принципа уголовного процесса, а и норм Конституции РФ, а потому не может быть ограничено ни при каких обстоятельствах.4. Представляется необходимым дополнить УПК РФ специальной нормой о доставлении подозреваемого и обвиняемого в орган дознания или к следователю, которая имеется в административном законодательстве, в соответствии с которой доставление рассматривается как принудительное препровождение физического лица в целях составления протокола об административном правонарушении при невозможности его составления на месте выявления административного правонарушения, если составление протокола является обязательным. Срок фактического задержания необходимо фиксировать и подтверждать рапортом или справкой лица, которое произвело задержание, а срок доставления не должен включаться в общий срок уголовно-процессуального задержания.В п. 11 ст. 5 УПК РФ необходимо указать, что срок задержания исчисляется с момента доставления подозреваемого в орган дознания или к следователю. Введение указанных норм позволит избежать различного толкования некоторых положений ст. 5 и ст. 92 УПК РФ, а также сформировать единую практику исчисления времени задержания подозреваемого в ходе досудебного уголовного судопроизводства.СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫНормативные правовые актыКонституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // СЗ РФ, 04.08.2014, N 31, ст. 4398.Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ //Собрание законодательства РФ, 24.12.2001, N 52 (ч. I), ст. 4921,Федеральный закон от 15.07.1995 N 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»//Собрание законодательства Российской Федерации от 17 июля 1995 г., N 29, ст. 2759Научная и учебная литератураАбазалиев И.М. Особенности придания лицу процессуального статуса обвиняемого в уголовном процессе // Полицейская и следственная деятельность. — 2018. - № 1. - С.17-21Алексеев Н.С. Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик и дальнейшее развитие уголовно-процессуального законодательства // Правоведение. 1959. № 2. С. 95.Бекешко С.П., Матвиенко Е.А. Подозреваемый в советском уголовном процессе. М., 2012. С. 23Гриненко, А. В. Уголовный процесс : учебник и практикум для СПО / А. В. Гриненко. — 4-е изд., перераб. и доп. — М. : Издательство Юрайт, 2017. — 251 с.Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х томах. Том 3. М.: Терра, 1994. С. 295.Демирчян В.В. Ограничение права подозреваемого, обвиняемого на неприкосновенность личности и частной жизни в досудебном производстве :дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2010. С. 14, 17, 18. Денежкин Б.А. Подозреваемый в советском уголовном процессе/ под ред. В.А. Познанского Саратов: изд-во Саратовского университета, 1982. С. 8-9.Дикарев И. Подозрение в уголовном процессе /И. Дикарев // Законность. 2013. № 8. С. 20Загоскина О.А. Особенности правового статуса обвиняемого // Студенческий: электрон.научн. журн. 2018. № 20(40).История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организации суда и прокуратуры. Сборник документов. М., 1955. С. 63.Карнеева Л.М. Совершенствование уголовно-процессуального законодательства, регулирующего производство расследования // Конституция СССР и дальнейшее укрепление законности и правопорядка. М., 1979. С. 171.Корнуков, В.М. Обеспечение прав личности в российском уголовном процессе: былое, настоящее и думы / В.М. Корнуков // Вектор науки ТГУ серия: «Юридические науки». – 2014. - № 2. – С. 60-66.Кругликов А. П. Уголовный процесс: учебник для бакалавров. М.: Норма, 2015. С. 103.Лазарева В. М. Защита прав личности в уголовном процессе России. М., 2011. С. 68Люблинский П. И. Свобода личности в уголовном процессе. Меры, обеспечивающие неуклонение обвиняемого от правосудия. / П.И. Люблинкий. – СПб., 1906. С.421.Марченко, Е.С. Обязанности обвиняемого и проблемы их правовой регламентации / Е.С. Марченко // Вестник Омского университета. Серия: Право. - 2009. - Т. 18. - № 1. - С. 104-107.Москалькова Т.Н. Этика уголовно-процессуального доказывания. М., 1996. С. 21.Научно- практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. Председатель ВС РФ В.М. Лебедев. – 2-е изд. перераб. и доп. – Москва: Норма, 2017. – 1054 с.Ожегов С. И. Словарь русского языка, М., 1988. С. 340.Пономаренко С.И. Статус подозреваемого в уголовном процессе дореволюционной России // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2015. № 4-2. С. 47.Савчук Е.Л. Честь и достоинство личности как объекты уголовно-процессуальных отношений // Российский следователь. 2008. № 17. С. 8-9Свод законов Российской империи. Т. 1315. СПб., 1842. Ст. ст. 976, 979Семенцов В.А., Гладышева О.В., Лукожев Х.М. Гарантии прав участников уголовного судопроизводства: проблемы и возможные пути их решения : монография / под общ.и науч. ред. проф. В.А. Семенцова. М., 2013. С. 7, 20. Склярова, И.С. К вопросу об обязанностях обвиняемого в уголовном процессе / И.С. Склярова // ScienceTime. - 2017. - № 8 (44). - С. 20-23.Современный толковый словарь русского языка. СПб: «Норинт», 2002. С. 421.Тетерин Т.В. Тетерина О.А. Проблемы правового регулирования задержания подозреваемого в уголовном судопроизводстве//Журнал: Экономика, социология и право -№11 – 2016 – 148-152Уголовный процесс : учебник для академического бакалавриата / А. И. Бастрыкин [и др.] ; под ред. А. И. Бастрыкина, А. А. Усачева. — 4-е изд., перераб. и доп. — М. : Издательство Юрайт, 2018. — 425 сФойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Том I. СПб.: Издательство «АЛЬФА», 1996. С.312Францифоров, Ю. В. Уголовный процесс : учебник и практикум для прикладного бакалавриата / Ю. В. Францифоров, Н. С. Манова. — 2-е изд. — М. : Издательство Юрайт, 2017. — 303 с.Материалы правоприменительной практикиОпределении Конституционного Суде РФ от 21 мая 2015 г. N 1047-О на жалобу Ганиева Р.Р//СПС Консультант ПлюсПостановление Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. N 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. N 9.Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 18 февраля 2016 г. N 9-АПУ16-1СП // СПС КонсультантПлюс.Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 31.01.2017 № 33-АПУ17-1СП // СПС КонсультантПлюс.Апелляционное постановление Верховного Суда Республики Ингушетия от 11 ноября 2014 г №22к-183/2014//СПС Консультант ПлюсКассационное определение Орловского областного суда по делу № 22и-683/2011 от 19.06.2011//СПС Консультант ПлюсПостановление Липецкого областного суда от 9 августа 2013 г. N 22к-1217/2013//СПС Консультант ПлюсПостановление Московского городского суда от 06 мая 2015 г. N 10-6139/15//СПС Консультант ПлюсРешение Таганрогского городского суда Ростовской области от 12 октября 2017 г. N 2А-5252/2017//СПС Консультант ПлюсЭлектронные ресурсыПравовая позиция ФПА РФ «Об отзыве на проект Концепции уголовной политики Российской Федерации в области борьбы с преступностью» [Электронный ресурс] Режим доступа http://fpa.ronix.ru/ (дата обращения 31.01.2019)Резник Г. Неравнодушные и некомпетентные. [Электронный ресурс] Режим доступа http://fparf.ru/news/all_news/news/51669/ (дата обращения: 31.01.2019).