Я и Другой в философской антропологии

Отсюда – вывод сам собой напрашивается – вопрос о статусе женщины как культурном и социальном Другом может и должен быть существенно пересмотрен в сторону того, что женщина как культурный и социальный Другой может стать равноправным мужчине в общественном смысле слова. Гендер – это социальная и культурная надстройка над биологической характеристикой человека, поэтому человек может с помощью культурных элементов практически не замечать своей половой, биологической составляющей. Отсюда возникает идея равноправия Я и Другой как социальных и политических систем.Альтернативным пониманием сущности Другого становится подход в рамках социологии и социальной антропологии к сущности культурной и социальной идентичности персоны, ее национальному и культурному самосознанию. Речь здесь идет о том, что в современных исследованиях появляется формирование определенный границы, позволяющей отделить «своего» от «другого» как чужого. В рамках такого подхода к сущности Другого возникает концепция Ф. Барта, для которого формирование определенной границы является фактом утверждения не столько конкретного индивидуализированного Другого, сколько формирование образа коллективного Другого. В поле исследования помещается Другой как культурно-символическая форма. В рамках идей Ф. Барта предполагается, что нет необходимости инвентаризировать конкретного субъекта как Другого, выделяя его характеристики, необходимо исследовать характерные свойства коллективного субъекта как культурно иного как Другого. Из этого делается весьма необычный, но вполне жизненноориентированный вывод о том, что идентичность конкретного субъекта не может быть время от времени достигнута самим субъектом, поэтому субъект вынужден для ориентации в мире и социуме принимать, заимствовать внешнюю идентичность, тем самым определять свою принадлежность с той или иной культурной, этнической, цивилизационной, социальной или какой-либо иной группой.Существует в современной философии и обращение к самому субъекту через призму властных отношений и формирования специфического политического Другого. Речь идет о концепции власти М. Фуко, для которого существует внешняя и внутренняя субъектность. Внешнюю субъектность французский мыслитель связывает с формированием тела определенного субъекта. Речь идет о том, что «тело [преступника] образует элемент, который благодаря целой игре ритуалов и испытаний свидетельствует о том, что преступление имело место, что оно само и совершилоэто преступление, показывает, что преступление запечатлено в нем и на нем, подвергается операции наказания и чрезвычайно наглядно является его результатом» в итоге своих размышлений внешняя сущность субъекта становится конструируемой политическими практиками и практиками нормирования, целью которых становится нормирование человека, то есть подведение его под действия стандартного, определенного образца. Это становится возможным через введение соответствующих социальных институтов и принципов их организации. Речь идет о тюрьмах и иных исправительных учреждениях, а также принципах организации в том числе и учебных институтов и прочем.С другой стороны, в идеях М. Фуко существуют и техники внутренней субъективации как заботы о себе. Проведение определенных техник позволяет субъекту вернуться к себе, то есть сформировать собственный мир в самом себе. Зачастую внешние и внутренние практики резко противоречат друг другу, поскольку субъект с одной стороны стремится сформировать свою уникальность, которой управлять крайне сложно, а с другой стороны, субъект становится предметом манипулирования и стандартизирования для облегчения способов реализации властных полномочий в обществе и организации социальной ткани как таковой. Культура себя как культура, «в которой были усилены и переоценены внутренние связи с самим собой и повышена значимость отношения к себе» становится принципиально важной техникой для существования субъекта. Из этого следует, что вопрос о Другом состоит в идеях М. Фуко можем ли мы признать за Другом право на формирование себя самого как самостоятельного субъекта или общество как господствующий мегасубъект будет стремиться к полному дисциплинированиюкокретных социальных субъектов как принципиально Других по отношению к нему.Итак, исходя из проведенного анализа, мы можем сказать, что Э. Левинас сформировал определенное философское устремление к изучению сущности Другого. Предметом изучения Другого стало не столько сущность Другого как предмета среди предметов, сколько изучение его как человека и участника социальных, политических, культурных и прочих процессов, происходящих в мире. Речь идет о том, что в современных философских воззрениях Другой воспринимается в качестве субъекта, обладающего определенными социальными функциями, связанными с его гендером (феминизм), определенным культурным и цивилизационным статусом (Ф. Барт) или стремлением сформировать собственный мир и противиться стандартизации и нормированию со стороны общества и политических структур (М. Фуко).ЗаключениеПодвоя итоги нашей работы, можно утверждать, что существует немколько достаточно оригинальных концепций, по-разному трактующих содержание понятия «Другой»: конструктивизм Э. Гуссерля, этическая феноменология Э. Левинаса и так далее. Специфика левинасовского понимания Другого состоит в том, что он является духовным существом, этическим по своей сути, воспринимаемым как свободное существо, непознаваемое в своей бесконечности, но столь необходимое для существования меня как субъекта.Развитие философского понимания сущности Другого привело к восприятию последнего как участника социальных, политических, культурных и прочих процессов, происходящих в мире. В современных философских воззрениях Другой воспринимается в качестве субъекта, обладающего определенными социальными функциями, связанными с его гендером (феминизм), определенным культурным и цивилизационным статусом (Ф. Барт) или стремлением сформировать собственный мир и противиться стандартизации и нормированию со стороны общества и политических структур (М. Фуко).БиблиографияБовуар С. де. Второй пол. Т. 1 и 2. М. – СПб., 1997. – 832 с.Бовуар С. де. Прелестные картинки: Роман. – СПб., 2009. – 224 с.Валитов С.Р. Этика Эммануила Левинаса // Вестн. Моск. ун-та. Сер.7. Философия. 2008. №1. – С. 102 – 119.Голенков С.И. Понятие субъективации Мишеля Фуко // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия «Философия. Филология». 2007. №1. – С. 54 – 66.Денисова И.А. Понятие субъекта и Другого в современной философии культуры // Вестник СамГУ. 2007. №1 (51). – С. 213 – 219.Дусказиева Ж.Г. Гендерная психология. – Красноярск, 2010. – 108 с.Дубровский Д.И. Проблема «другого сознания» // Вопросы философии, 2008. №1. – С. 19 – 28.Королева Т.А. Феминизм как идейно-политический феномен // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2010, №226. – С. 311 – 319.Левинас Э. Время и Другой // Левинас Э. Время и Другой. Гуманизм другого человека. – СПб., 1998. – С. – 21 – 119.Пастушкова О.В. Три лика гуманизма: Хайдеггер, Сартр, Левина // Вестник Воронежского государственного технического университета. 2011. Том 7. № 11-3. – С. 121 – 124.Половникова В.М. Я и Другой: концепции М. Бубера и Э. Левинаса // Эпистемы-2 : материалы межвуз. семинара : альманах / сост. и общ. ред. Н. В. Бряник ; Рос. филос. о-во [и др.]. – Екатеринбург: Банк культурной информации, 2001. – С. 92 – 96.Сартр Ж. П. Экзистенциализм – это гуманизм // Сумерки богов. – М., 1990. – С. – 319 – 345.Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. – М., 1999. – 454 с.Фуко М. История сексуальности – III: Забота о себе. – М., 1998. – 288 с.