Соотношение систем российского и международного права

Тем самым конституции выступают в качестве важнейшего правового элемента общемирового механизма поддержания и обеспечения международного правопорядка [7, с. 159, 162]. Благоприятствует формированию международного конституционного права и принцип высшей юридической силы конституции, исповедуемый государствами. Участники международных отношений не могут, как правило, пойти на согласование таких норм, которые противоречили бы их конституциям и другим основополагающим актам [8, с. 20]. Одновременно они не могут отказаться от международного сотрудничества и поэтому стремятся сформировать благоприятную для себя внешнюю правовую среду, созвучную конституционным принципам, отстаивают их как неотъемлемую часть своей правовой позиции при создании правовых норм. Поскольку конституционные и общеправовые принципы очень близки, они достаточно быстро занимают свою нишу в международном праве и в дальнейшем заимствуются конституционными актами других стран. Таким образом международное право выступает ретранслятором конституционных норм, обеспечивая их воспроизводство теми государствами, которые напрямую вряд ли бы стали их заимствовать [1, с. 162]. Как пример можно привести влияние социалистических конституций и советской доктрины на важнейшие международные документы о правах человека. Некоторые положения советских конституций, особенно о социально-экономических правах, о материальных, а не только правовых гарантиях, оказали свое влияние на Всеобщую декларацию прав человека 1948 г., Международный Пакт о гражданских и политических правах и Пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г. Составители этих документов и некоторых зарубежных конституций признавали, что они учитывали не только французскую Декларацию прав человека и гражданина 1789 г., но и формулировки советских конституций [7, c. 12]. Национальная доктрина в ряде случаев может оказывать прямое непосредственное воздействие на международную доктрину. Исторический опыт и международно-правовая практика показывают, что это могут быть нормы и теории, на которых базируются эти нормы в части дипломатических иммунитетов и привилегий, порядка заключения международных договоров и соглашений, иммунитета государства и его собственности, правового положения иностранцев и лиц без гражданства, дипломатических и консульских представительств в стране и др. [3, с.31 – 32], первоначально возникающих в рамках деятельности одного или нескольких государств в пределах внутригосударственного права, а затем трансформирующихся в нормы международного права. В систему международного права могут также трансформироваться принципы внешней политики того или иного государства, первоначально появившиеся в национальном праве и нередко закрепляющиеся в основных законах государства. Вместе с тем не меньшее значение имеет изучение и обратного воздействия международной доктрины на национальную доктрину. Она оказывает как формальное, так и содержательное воздействие. Под формальным воздействием имеется в виду сам факт допущения доктрины в число источников права. Применение норм международного права национальными органами предполагает, что их содержание определяется согласно правилам и процедурам, существующим в межгосударственной системе. Обращение в этой связи к международной доктрине представляется обязательным и непременным элементом правоприменительной деятельности. Таким образом, обеспечивается признание за доктриной правообразующих начал. Богатство содержательного воздействия международной доктрины на национальную доктрину страны определено множественностью точек соприкосновения международного и национального права. Прямое воздействие международной доктрины на национальную доктрину выражается, например, через объявление в конституциях ряда государств и других законодательных актах общепризнанных принципов и норм международного права, а также международных договоров, заключенных государством, в качестве составной части национальной правовой системы. Прямое воздействие оказывается также путем трансформации норм, содержащихся в конкретных международных договорах и обычном международном праве, в нормы внутригосударственного национального права. Косвенное воздействие проявляется в том, что, закрепляя в своей структуре и содержании те или иные прогрессивные принципы, нормы или положения, международная доктрина подает тем самым своего рода пример и побуждает государства, в правовых системах которых эти принципы, нормы или положения отсутствуют, к их принятию и практическому осуществлению. В качестве примера можно сослаться на принцип уважения прав человека, который первоначально после Второй мировой войны был зафиксирован в самой общей форме в Уставе ООН и других международно-правовых документах (во Всеобщей декларации прав человека 1948 г., международных пактах о правах человека 1966 г., Заключительном акте Общеевропейского Совещания 1975 г. и др.), а затем – не в последнюю очередь под влиянием «извне» – со стороны международного права, нашел свое адекватное отражение и закрепление в законодательстве большинства государств. Влияние международной доктрины на доктрину практически любого государства несомненно. При этом активность, характер и направление воздействия во многом зависят от того, каким образом государство разрешает проблему соотношения и взаимодействия международного права и национального права в целом. Важным фактором, сопровождающим глобализацию, является процесс унификации правовых ценностей и норм. Международное право оформилось в качестве самостоятельной правовой системы только тогда, когда появились общепризнанные, универсальные, общеобязательные нормы [9, c.118 – 119]. Единство правового пространства эпохи глобализма не ограничивается пределами территориальной юрисдикции государств, в связи с чем назрела насущная потребность разрешения проблемы совместимости национальной и международной правовых систем, но не за счет их унификации, а посредством согласования. Элементарная логика подсказывает, а современная международно-правовая практика подтверждает, что в реальной жизни процесс формирования и реализации международно6 Например, расширение в Европе «зоны ответственности» НАТО, попытки подмены миротворческих функций ООН, «гуманитарные» бомбардировки Югославии, вторжение весной в 2011 г. в Ливию, события в Сирии и т.д. Специалисты в области международного права совершенно справедливо утверждают, что все существующие концепции соотношения международного и внутригосударственного права «возникли неслучайно». Все они отражают не только личные позиции тех или иных авторов, но и вполне реальные внешнеполитические доктрины государств [10, с. 165 – 166]. Так, для оправдания вмешательства во внутренние дела государств была сформирована доктрина «гуманитарной интервенции», характеризуемая критиками этой концепции как «недостаток здравого смысла в понимании дилемм, факторов риска и цены интервенции» [2, с. 2]. «Доктрина «нового интервенционизма», – пишет Р.Б. Билдер, – подрывает существующую систему ООН и международное право и в дальнейшем является серьезной угрозой для прав человека» [1, с. 165]. Автор полагает, что существуют разные Устав ООН и международное право: одни – для сильных, другие – для слабых. Можно даже обнаружить сложившуюся в рассматриваемой сфере общую тенденцию, суть которой заключается в том, что «сторонники примата международного права чаще всего представляли интересы сильных держав, которые в течение длительного времени оказывали значительное влияние на развитие международного права» [2, с. 128 – 129]. Очевидно, что современное международное право, современный миропорядок каждый раз формируется странами-победительницами по итогам войны, что и обусловливает проводимую этими странами политику двойных стандартов: примат международного права экстраполируется на слабые в военном и экономическом отношении государства, примат национального права – исповедуется для себя. Президент РФ постоянно подчеркивает роль пяти стран – основательниц Организации Объединенных Наций, постоянных членов Совета Безопасности ООН, их особой ответственности за сохранение и устойчивое развитие человечества, выработку обновленных подходов к обеспечению стабильности на планете с учетом современных международных отношений. И хотя вопрос о правопродолжательстве государства, правопреемстве государства и соотношении этих категорий является спорным в международном праве [16, с. 35], тем не менее, это обусловило внести в Конституцию РФ статью 67.1: «Российская Федерация является правопреемником Союза ССР на своей территории, а также правопреемником (правопродолжателем) Союза ССР в отношении членства в международных организациях, их органах, участия в международных договорах, а также в отношении предусмотренных международными договорами обязательств и активов Союза ССР за пределами территории Российской Федерации». «Открытие» государства для международного права есть ничто иное, как стремление выйти за рамки замкнутой системы, получить внешнюю энергетику, поддержку в реализации своих интересов и устремлений. Вместе с тем абсолютная открытость государства вредна, а по сути, невозможна, поскольку входит в противоречие с соображениями государственной безопасности и признаком суверенитета. Весьма опасно оценивать национальный суверенитет как слишком узкую базу для решения широких глобальных и региональных проблем [3, с. 96]. Умаление суверенитета ведет к потере государственности, а значит, к уничижению роли конституции как акта, определяющего пределы государственной власти. Главная составляющая национального интереса – это императив самосохранения государства [5, с. 263], который диктует соответствующую модель международно-правового поведения. Именно конституционные нормы, основанные на доктринальных положениях и одновременно определяющие приоритеты внешнеполитической доктрины суверенного образования, устанавливают допустимый предел для проникновения норм международного права в национальную правовую систему, за которым следует утрата идентичности государства. Активизация взаимодействия международного права и национальной правовой системы России неизбежно влечет за собой рост влияния доктрины как источника права. Доктрина становится мощным фактором, повышающим потенциал конституционности российского законодательства, как в аспекте федеративного устройства России, так и в аспекте основ международных взаимодействий Федерации и ее субъектов – важным фактором единства правового пространства Российской Федерации. Государство, обладая свойством суверенитета, вправе самостоятельно решать все вопросы внутренней жизни, в том числе и конституционные. Из этого не следует, что необходимо отказаться от общепризнанных демократических ценностей. Доктринальный подход к соотношению национального и международного права в свете конституционных поправок- нормативно-правового уровня. Доктрина, последовательно отстаивающая высшую юридическую силу Конституции Российской Федерации, реализованная в изменениях, внесенных в текст Основного Закона, одобренных в ходе общероссийского голосования 1 июля 2020 года, выработала необходимые критерии допустимости договорных норм в правовой массив Российской Федерации, правила применения общепризнанных принципов и норм международного права на территории России. ЗаключениеПродвижение глобализации изменило концепцию четкого разделения между юрисдикцией государства, основанной на его суверенитете, и все, что находится за его пределами. Международное право больше не ограничивается межгосударственными отношениями, касающимися таких тем, как территория, война и мир; оно также регулирует правовые отношения, которые до недавнего времени считалось подпадающим под исключительную компетенцию государств и их правовые порядки: здравоохранение, экономика, трудовые стандарты, охране окружающей среды и др. Развитие международного права привело к включению в него, в качестве субъектов, физических и юридических лиц (так, коммерческие организации несут ответственность за соблюдение прав человека). Однако наиболее заметными субъектами международного правопорядка по-прежнему являются государства и, в меньшей степени, международная организация. В юридической науке признается, что международное право не обладает силой изменять или создавать нормы внутригосударственного права и «нормы международного права обязательны лишь в той степени, в какой государство «чувствует» себя связанным его предписаниями». Как только эти нормы появились, прежде всего, посредством договоров или обычаев, государства сами возложили на себя задачу обеспечения соблюдения международных правил.Проблема приведения в действие норм международного права на территории государства решается каждой страной самостоятельно, так как формы и методы обеспечения выполнения, принятых государством международных обязательств (норм) относятся к исключительному суверенному праву каждой страны.Список используемой литературыВенгеров, А. Б. Теория государства и права: Учебник для юридических вузов. — М.: Юрайт, 2018. -367 с. Воротников, А. А.  Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И.Матузова, А.В.Малько; РАН. Саратовский филиал Института государства и права. — 3-e изд., перераб. и доп. — М.: Норма: НИЦ ИНФРА-М, 2019 — 640с. Корнев, В. Н. Теория государства и права: Учебник / Под редакцией В.Н. Корнева. — М.: РАП, 2017. — 560 с. Кудинов, О. А. Комментарии к источникам римского права / О. А. Кудинов. — М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°», 2019. — 344 с. Кулапов, В. Л. Теория государства и права: Учебник / В.Л. Кулапов, А.В. Малько; Саратовский филиал Института государства и права РАН. — М.: Норма: ИНФРА-М, 2018. — 384 с Лукьянова, Е. Г. Теория права и государства. Введение в естественно-правовой курс: Учебное пособие / Е.Г. Лукьянова; РАН. Институт государства и права. — М.: Норма: ИНФРА-М, 2019. — 208 с.Любашиц, В. Я. Теория государства и права: Учебное пособие / В.Я.Любашиц, А.Ю.Мордовцев, А.Ю.Мамычев — 3-е изд. — М.: ИЦ РИОР, НИЦ ИНФРА-М, 2019. — 526 с Малько, А. В. Теория государства и права: Учебное пособие / А.В. Малько, А.Ю. Саломатин. — 2-e изд. — М.: ИЦ РИОР: НИЦ ИНФРА-М, 2018. — 213 с. Марченко, М. Н. Общая теория государства и права. В 3-х т. Т. 2. Право: Академ. курс / М.Н. Марченко, С.Н. Бабурин и др.; Отв. ред. М.Н. Марченко — 4-e изд., перераб. и доп. — М.: Норма: НИЦ ИНФРА-М, 2017. — 816 с. Матненко, М. А., Утемисова, З. Ж. Проблемы типологии государств [Текст] // Юридические науки: проблемы и перспективы: материалы III Междунар. науч. конф. (г. Казань, май 2015 г.). — Казань: Бук, 2018. — С. 3-6. Матузов, Н. И. Теория государства и права : Курс лекций / под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Юр.Норма, НИЦ ИНФРА-М, 2019. — 640 с Морозова, Л. А. Теория государства и права: Учебник / Л.А. Морозова. — 5-e изд., перераб. и доп. — М.: Норма: НИЦ ИНФРА-М, 2019. — 464 с. Нерсесянц, В. С. Общая теория права и государства: Учебник для вузов / В.С. Нерсесянц. — М.: Норма: НИЦ ИНФРА-М, 2020. — 560 с. Перевалов, В. Д. Теория государства и права: Учебник / Отв. ред. В. Д. Перевалов — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Юр.Норма, НИЦ ИНФРА-М, 2017. — 496 с. Рассказов, Л. П. Теория государства и права: Учебник для вузов / Л.П. Рассказов. — 6-e изд. — М.: ИЦ РИОР: НИЦ ИНФРА-М, 2019. — 475 с. Рассолов, М. М. Актуальные проблемы теории государства и права. — М.: ЮНИТИ — ДАНА: закон и право, 2018. — 447 с.