О соотношении понятий национального характера и этнической идентичности.

Именно создание (конструирование) отдельных зон частного, таких как семья, профессиональная или этническая консолидация и т.п., обеспечивает советской системе возможность длительного существования. Таким образом, допущение частного (в том числе инакомыслия) вводит характерную для советской действительности структуру «двоемыслия», которая «не является чем-то аномальным или парадоксальным. Напротив, она представляет собой рутинный механизм массовой адаптации к репрессивным структурам советского типа». Представления о «нормальном» существовании, включающем сферу повседневности не как подчиненную, а как значимую, приобретают формы аморфности и невысказанности, что и порождает социальную амбивалентность идентификации. Но в условиях характерного для советского общества комплекса жертвы происходит смещение акцентов: на первый план выходят ценности, оформленные в условиях репрессивной системы, и, как следствие, даже негативные явления (война, репрессии, тотальный дефицит, отсутствие свобод и т.п.) получают позитивную интерпретацию. Данные условия подразумевают оформление присущей российской действительности негативной идентичности, для которой особую организующую значимость приобретают «комплекс жертвы», «фигура врага», «страх»…
Этот ряд фигур негативности может быть продолжен. Мы же остановимся на важной для описываемой системы анализа категории, а именно «враг», детально рассмотренной Л. Гудковым в статье «Идеологема «врага». Для намеченной выше системы идентификации идеологема «врага» является наиболее значимой, своего рода опорной точкой для понимания всего комплекса смыслов, воспроизводимых советской репрессивно-идеологической машиной и не теряющих своей актуальности в постсоветскую эпоху. Прежде всего, фигура врага важна для поддержания внутреннего напряжения, что в определенной степени обеспечивает легитимацию мобилизационного характера, оправдывая систему доносов, слежек, репрессий. «Почетное звание» «врага народа» могло служить решением как партийно-административных, так и производственных проблем, что формировало особую атмосферу страха, недоверия и подчинения системе. Разные типы внутренних врагов – шпионы, вредители, троцкисты и т.п. – воспроизводились начиная с детской литературы и вплоть до указов ЦК: так или иначе они объединялись общей функцией поддержания мобилизационной системы в условиях постоянной опасности. Но особо стоит остановиться на фигуре внешнего врага, воплощенного в образе «капиталистического» Запада, что создавало ощущение жизни на гране войны. Характер национальной идентификации прежде всего определялся через отрицание любого другого, не принадлежащего системе и тем самым возводившегося в ранг врага [1].
Схожие черты можно выделить для процессов идентификации и в постсоветском обществе, в котором, по мнению Л. Гудкова, сохраняется комплекс жертвы, постоянно воспроизводимый, с одной стороны, наглядным примером стабильности западного (гражданского) общества, с другой – закономерным перенесением собственного недовольства на другого, чужого, таящего в себе опасность. Подобная ситуация провоцирует культ русской исконности и самобытности, которая находится под постоянной угрозой со стороны консюмеристского Запада. Построение идентичности не на общих ценностях гражданских прав, профессиональной реализации, образования и т.п., а на отрицании другого, очерчивание собственных границ через определение своей особенности, уникальности и дают возможность, по мнению автора, говорить о негативном характере советской и постсоветской идентичности. Зачастую именно обозначенные особенности позволяют объяснить антизападнические настроения, ксенофобию, антисемитизм. Этим проблемам посвящен ряд статей сборника («Антисемитизм и ксенофобия в постсоветской России», «Чеченский тупик»: Прогноз? Диагноз?», «Отношение к США в России и проблема антиамериканизма»), в которых особое внимание уделяется взаимной связи новых попыток формирования собственной идентичности в условиях социальной нестабильности с распространением прежде всего этнических фобий, а они, по мнению Л. Гудкова, представляют собой «рутинные механизмы социальной солидарности», основанные на принципах «негативной проекции на «чужих» тех ценностей, которые не признаются за представителями собственной этносоциальной группы», образуя «механизмы защиты самотождественности в условиях социокультурной и политической эрозии и распада» [1].
Из вышесказанного видно, что для Л. Гудкова схожесть моделей формирования идентичности для советского и постсоветского обществ вполне закономерна: после распада тоталитарной системы и образования так называемого демократического общества – несмотря на упразднение номенклатуры, переход к многопартийной и выборной системе управления – остаются «осадочные структуры тоталитарной социализации, навыки и привычные регуляторы сознания и мышления, заданные тоталитарными институтами». Эту мысль автор развивает в своей статье «Тоталитаризм» как теоретическая рамка», проводя «ревизию» понятия и развивая идею его применения к описанию современной действительности, но не как закрепляющего определенный круг признаков, основанных на политико-экономических особенностях, а как некоторую возможность складывания смыслового поля, в рамках которого можно говорить об особенностях постсоветской идентичности.
Глава 3. Соотношение понятий «национальный характер» и «этническая идентичность»
Шагом вперед в изучении проблемы национального характера в 70-е годы была постановка вопроса об исследовании методологических аспектов данной проблемы в работах Э. Баграмова, Н. Джандильдина, И. Кона и др. Рассматривалась как структура национальной психологии, так и структура национального характера. Так, Джандильдин пишет: «Под национальным характером мы понимаем совокупность специфических психологических черт, ставших в большей или меньшей степени свойственными той или иной социально-этнической общности в конкретных историко-экономических, культурных и природных условиях ее развития».
По мнению этого ученого, структура национального характера следующая:
а) привычки и поведение;
б) эмоционально-психологическая реакция на явления привычной и непривычной среды;
в) ценностные ориентации;
г) потребности и вкусы.
И. Кон в статье «К проблеме национального характера» формулируя важнейшую теоретическую задачу - формально-аналитическое выделение структурных элементов национального характера.
Вслед за работами Н. Джандильдина и И. Кона появляется исследование Э. Баграмова, в котором он рассматривает методологические аспекты изучения проблемы и даёт свое определение предмета: «Национальный характер - это отражение в психике представителей нации своеобразных исторических условий ее существования, совокупность некоторых особенностей духовного облика народа, которые проявляются в свойственных его представителям традиционных формах поведения, восприятия окружающей среды и т. д. и которые запечатлеваются в национальных особенностях культуры, других сфер общественной жизни»9.
С точки зрения Д. Г. Суворовой, национальный характер представляет собой «совокупность более или менее устойчивых психологических черт и свойств, присущих большинству представителей нации».
Таким образом, некоторые авторы (Н, Джандильдин, Д. Суворова), по существу, сводят национальный характер лишь к совокупности психологических черт, свойственных той или иной нации. Такое понимание национального характера, с моей точки зрения, является односторонним и не отражает всей его сложности и противоречивой сущности, не раскрывает диалектику национального и общечеловеческого в его развитии. Плодотворной была дискуссия, посвященная вопросам национальной психологии, проведенная в начале 80-х годов на страницах журнала «Советская этнография».
Было признано, что социально-экономические, исторические и природные условия развития нации, особенности её жизнедеятельности не могут не оказывать влияния на формирование её психологии, ценностных установок, стереотипов и т. д. Однако нации развиваются не локально, изолированно от других наций. В своем развитии они подчинены общим закономерностям, несмотря на специфические особенности. Поэтому общечеловеческое доминирует в жизнедеятельности любой нации, любого народа, каким бы своеобразием исторического процесса они не выделялись.
Вопрос об определении национального характера является весьма сложным. Дефиниция, какой бы полной она ни была, не может дать исчерпывающей социально-психологической характеристики нации. В связи с этим И. Кон пишет: «Над учеными-непсихологами, занимающимися проблемами национального характера и т. п., часто довлеет житейское представление, что народы, как индивиды, обладают набором устойчивых качеств, «черт», которые можно измерять и сравнивать более или менее самостоятельно. Тайная «голубая» мечта - составить на каждый парод вроде психологического паспорта-характеристики, который давал бы его индивидуальный портрет. Увы, это неосуществимо даже для отдельного индивида».
Данный тезис И.С. Кона развивает А. Ф. Дашдамиров: «Нам думается, что подобные паспорта не только невозможны, но и не нужны, ибо подобная задача не только иллюзорна, но, может быть, и вредна. Задача этнопсихологии, на наш взгляд, не в том, чтобы суммировать особенности людей, обусловленные их этнической, национальной принадлежностью. Она заключается в том, чтобы раскрыть и показать, как под влиянием данных, исторически сложившихся конкретных социально-экономических, политических и культурных условий формируются, закрепляются, передаются последующим поколениям традиции, обычаи, привычки, установки и ценностные ориентации, вкусы и предпочтения, морально-психологические и волевые черты и особенности, главные, преобладающие тенденции эмоционально-психологической сферы, реальные проявления национального самосознания, национальных чувств и настроений».
Несомненным, однако, является тот факт, что своеобразие в развитии наций существует, и это своеобразие дает нам право говорить об испанском национальном характере, русском, украинском и т. д. Данное своеобразие находит свое выражение в материальной и духовной культуре народа, в его искусстве, литературе, традициях, обычаях, обрядах, которые, конечно же, у различных народов неодинаковы.
Проблема национального характера может быть рассмотрена исходя из диалектического единства категорий общего и единичного. Именно эти категории являются предпосылкой и основой анализа такого важнейшего структурного элемента национальной психологии, как национальный характер. Конкретной формой выступит диалектика общечеловеческого и национального. Раскрыть сущность национального характера – это значит исследовать диалектику проявления общечеловеческого в национальном, покачать его специфику в конкретных социально-экономических и исторических условиях жизни данной нации. Именно это специфическое, своеобразное и составляет содержание национального характера, но возникает оно в результате проявления общего в единичном.
Общечеловеческое не противостоит национальному, ибо существует общность социальных условий в развитии человечества. Начальный этап в истории человеческого общества был для всех народов одинаковым. Вместе с тем когда мы говорим об общности социальных условий, то это не означает общности судьбы или существования в далеком прошлом пранарода, от которого потом пошли все другие народы. Речь идет об общности социальных условий, ставшей основой для формирования общечеловеческих черт в психологии народов. В дальнейшем существующие общественные отношения, господствующие в обществе нормы и принципы были направлены на то, чтобы гипертрофировать специфическое, индивидуальное, имевшееся в жизни народов, противопоставить его общечеловеческому. Абсолютизация национально-специфического переросла в его противоположность общечеловеческому, когда кровавые столкновения между различными народами на почве национальной ненависти стали нормой во взаимоотношениях между государствами.
Дальнейшее исследование диалектики национального и общечеловеческого в национальном характере и анализ структуры последнего имеет актуальное значение для конкретных разработок в области этнографии, социологии и социальной психологии, философии и литературы.
В статье «Национальный характер» и проблемы его исследования» В. И. Козлов и Г. В. Шелепов пишут: «Допустим, что перед нами поставлена задача выявить какой-нибудь конкретный «национальный характер», например белорусский. Так как к нему относятся лишь специфические черты психики белорусов, то ясно, что обнаружить такую специфику можно лишь путем сопоставления белорусов с другим народом или народами».
Такой метод исследования (а на этой точке зрения стоит и ряд других авторов) кажется неправомерным. Изучение национального характера должно происходить не путем обнаружения специфических особенностей психики данного народа и противопоставления их таковым другого народа, а посредством анализа проявления общечеловеческого в национальном.
Трудовая деятельность, наличие сознания и языка, стремление к миру и свободе это то, что характерно для людей независимо от их расовых и национальных различий, что свойственно человеческому роду. В совокупности данные факторы составляют сущность общечеловеческого как такового. Естественно, общее включает в себя и отдельные моменты (нравственные и эстетические нормы и принципы и т. д.).
В системе факторов определяющее место принадлежит трудовой деятельности. Именно труд является как бы сердцевиной, основой общечеловеческого. Кроме того, на протяжении всей истории человеческого общества проявляется стремление людей к свободе; будучи общечеловеческим, это свойство наполнено глубоким социальным содержанием. Стремление людей к миру составляет родовую сущность человека. Ведь для того чтобы создать материальные и духовные ценности, трудиться, иметь необходимые условия для своего развития как разумных существ, люди должны жить в мире.
В свою очередь, лучшие черты национального входят в содержание общечеловеческого. Игнорирование этой диалектики приводит либо к националистическим извращениям сущности национального характера, либо к его одностороннему, субъективистскому анализу.
Возьмем такие понятия, как храбрость и трудолюбие. Они свойственны всем народам, но проявляются у разных народов по-разному. Об этом хорошо пишет Л. Толстой: «Француз, который при Ватерлоо сказал: «Гвардия умирает, но не сдается», - и другие, в особенности французские, герои, которые говорили достопамятные изречения, были храбры и действительно говорили достопамятные изречения; но между их храбростью и храбростью капитана есть та разница, что если бы великое слово, в каком бы то ни было случае даже шевелилось в душе моего героя, я уверен, он не сказал бы его; во-первых, потому, что сказав великое слово, он боялся бы этим испортить важное дело, а во-вторых, потому, что когда человек чувствует в себе силы сделать великое дело, какое бы то ни было слово не нужно. Это, по моему мнению, особенная и высокая черта русской храбрости».
Своеобразно проявляется и трудолюбие. «Труд сам по себе, как процесс, - пишет Г. И. Куницын, - имеет общечеловеческий характер. Если говорят: «рабский труд», «крестьянский труд», «труд рабочего», «труд ученого» и т. д., то тут обращается внимание на то, кто именно трудится, каков уровень и специфика труда, а вовсе не на то, что труд якобы сам по себе классов. Он может быть умственным или физическим (или комбинированным), но это - общечеловеческий труд». Отношение того или иного народа к труду не какая-то врожденная, генетическая черта, свойственная лишь данному народу и передающаяся по наследству Определяющими здесь являются те исторические и социально-экономические условия, о которых живет данный народ. Нельзя игнорировать также географический фактор. Работоспособность в условиях тропиков снижается в два-три раза по сравнению со странами с умеренным климатом. Кроме того, для получения некоторых продуктов и материалов в тропиках не требуется больших затрат физической энергии. Разумеется, географический фактор не может играть решающей роли в выработке ценностных установок по отношению к труду, однако, как подчеркивает академик Д.С. Лихачев, «мы часто забываем в последнее время о географическом факторе в человеческой истории, но он существует, и никто никогда его не отрицал». Но решающими факторами формирующими ценностные отношения к труду являются социально-исторические.
Иногда а литературе можно встретить утверждение о том, что существенной чертой национального характера того или иного народа является чувство юмора. При этом напрашивается вывод о существовании народов, лишенных данной черты. Подобный анализ ничего, кроме путаницы, не вносит в исследование проблемы. Было бы неправильно наделять этим свойством одни народы, а другие лишать его. Просто в силу особенностей развития национальной культуры проявление данной черты имеет специфические особенности. Поэтому французский юмор отличен от английского, английский от польского, польский от русского, русский от норвежского и т. д. Ю.Б. Борев пишет: «...в качестве объекта юмор чаще всего имеет дело с определенным национальным характером - как в жизни, так и в художественном произведении».
Наиболее полно и всесторонне проявляется национальный характер в национальной культуре, которая выражает этническое своеобразие народа. Именно в культуре объективируются черты национальной психологии и прежде всего такого ее компонента, как национальный характер, Посредством культуры раскрывается содержание и особенности национального характера. В национальном характере, в свою очередь, отражаются достижения общечеловеческой культуры. Здесь особенно наглядно иллюстрируется диалектика единичного и общего, проявление общего в единичном. С другой стороны, все те значительные достижения культуры, которые созданы в стране, входят в качестве составного элемента в общечеловеческую культуру и оказывают положительное влияние на культуру других народов. В литературе, музыке, изобразительном искусстве объективируется национальное своеобразие исторического и социально-экономического развития народа, раскрывается сущность национального характера. Но при этом - национальная культура наполнена общечеловеческим содержанием.
Рассуждая о диалектике национального и общечеловеческого в развитии культуры, писатель Ю. Юзовский в «Польском дневнике» отмечает, что в музыке Шопена находятся в органическом единстве национальные и общечеловеческие черты. Будучи глубоко национальным композитором, Шопен в то же время отразил в своем творчестве настроения, близкие всем мыслящим людям. И в этом смысле он, как и любой гений, является достоянием не только национальной, но и общечеловеческой культуры. Ю. Юзовский пишет: «Конечно, когда мы слушаем Шопена, мы вспоминаем Польшу, когда едем по Польше - вспоминаем Шопена. Но, признаться, меня резануло, когда в Желязовской Воле женщина (кажется, учительница), слушая концерт Шопена и отерев увлажненные глаза, шепнула столпившимся около нее детям: «Только поляк может по-настоящему понять Шопена!» Я не согласился с этим, так же как не согласился бы, если бы кто-либо сказал, что только русский способен по-настоящему понять Достоевского, хотя, слов нет, Шопен - очень поляк, а Достоевский - русский».
Исторические и социально-экономические факторы играют решающую роль в формировании национального характера, однако когда мы говорим о том, что национальный характер проявляется в культуре данного народа, то имеем при этом в виду его материальную и духовную культуру, а также тот факт, что уровень культуры народа определяется его отношением к природе, окружающей среде. «Пейзаж страны, - пишет Д. С. Лихачев, - это такой же элемент национальной, культуры, как к все прочее. Не хранить родную природу - это то же, что не хранить родную культуру. Он выражение души народа». Разумеется, в конечном счете это отношение зависит от социальных условий, господствующих в стране производственных отношений. Через систему производственных отношений географический фактор оказывает определенное влияние на формирование элементов национальной культуры, органически вплетается в последнюю.
Человек в результате творческого, преобразующего характера своей деятельности изменяет окружающую его природу. В свою очередь природный, географический фактор, климат оказывает обратное воздействие. Это воздействие на протяжении существования человеческого общества не всегда было одинаковым. Чем более высокого уровня достигала человеческая культура, чем больше происходил процесс очеловечивания природы, тем теснее становилась взаимосвязь культуры человека и развития природы. «Обе культуры - плод исторического развития, причем развитие человеческой культуры совершается под воздействием природы издавна (с тех пор как существует человечество), а развитие природы сравнительно с ее многомиллионным существованием - сравнительно недавно» и не всюду под воздействием человеческой культуры».
Категория национального характера соотносится с другими категориями, в частности с понятием «психический склад нации».
Заключение
Многими исследователями, по существу, отождествляются понятия национального характера и этнической идентичности. А между тем такое отождествление является неправомерным. Этническая идентичность такая же реальность, как и национальный характер, однако отличие состоит, в частности, в том, что в этнической идентичности заключены эмоционально-волевые аспекты реакции того или иного народа, детерминированные социальными и географическими факторами. На его формирование оказывает влияние также генетический фактор, преобладающие в данной стране типы высшей нервной деятельности.
Что же касается национального характера, то он формируется под влиянием исторических и социально-экономических условий (хотя отрицать влияние географического фактора на формирование национального характера было бы неправильно, но все же в этом случае оно не является определяющим).
Естественно, что окружающая среда, условия жизни так же оказывают влияние на изменения национального темперамента, как и темперамента личности. Об этом писал еще Н. Г. Чернышевский: «...врожденные склонности к быстроте или медлительности движений и речи слабы и гибки, ...главное дело не в них, а в том влиянии, какое оказывают на народы, племя или сословие народа обстоятельства жизни».
Отождествление национального характера и этнической идентичности приводит к упрощению, схематизации столь сложного социального феномена, каким является национальный характер. Отсюда попытка некоторых авторов, рассматривающих национальный характер того или иного народа, оценивать один из них как эмоционально сдержанный, другой – как добродушный, третий – как порывистый, горячий. Подобные оценки никоим образом не раскрывают сущности национального характера, и описывают народы скорее со стороны этнической идентичности. Когда же с помощью свойств и черт, составляющих содержание последнего, пытаются трактовать национальный характер, ничего, кроме вульгаризации последнего, не выходит.
Список литературы
Гудков Л. Негативная идентичность. Статьи 1997 – 2002 годов. М.: Новое литературное обозрение, «ВЦИОМ-А», 2004. – 816с.
Касьянова К. О русском национальном характере. – М.: Институт национальной модели экономики, 1994 – 267с.
Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис: Пер. с англ./ Общ. ред. и предисл. Толстых А. В. – М.: Издательская группа "Прогресс", 1996. – 344с.








2