Военный коммунизм и НЭП

Следовательно, острая потребность в рабочем капитале, возникшая в результате прекращения государственной поддержки, могла быть удовлетворена лишь за счет продажи запасов готовой продукции в экстенсивных масштабах. Процесс ликвидации стал к концу 1921 г. настолько заметным явлением, что приобрел название в виде жаргонного словечка "разбазаривание".
Эта вынужденная попытка ликвидировать запасы на жестком и негибком - рынке привела к естественному результату: резкому падению цен на промышленные товары. Как следствие НЭПа, государственная промышленность больше не функционировала под единым управлением; она распалась "на отдельные, почти ничем друг с другом не связанные единицы", причем "безудержная конкуренция" между этими единицами, которые, подчиняясь новому коммерческому духу, вели себя по отношению друг к другу как на аукционе (лишь бы реализовать свои товары), усугубляла это падение. Его масштабы частично и на короткое мгновение скрадывались продолжавшейся инфляцией, однако становились очевидными при сравнении цен на промышленные и сельскохозяйственные товары, когда нехватка последних автоматически вела к повышению цен на них(см. таблицу 2).
Таблица 2
Падение цен в 1921 году
стоимость на
1 января 1921 г. Стоимость на
1 мая 1921 аршин хлопчатобумажной ткани 4 фунта ржаной муки 1,68 коробка спичек 0,23 фунта 0,09 фунт сахара 11,55 фунта 5,07 Индекс цен на 12 сельскохозяйственных и 12 промышленных товаров показывал, что стоимость первых поднялась со 104 единиц на 1 января 1922 г. (принимая уровень 1913 г. за 100) до 113 единиц на 1 мая 1922 г., в то время как ценность промышленных товаров за тот же период упала с 92 до 65 единиц. Таким образом, разрыв между стоимостью сельскохозяйственных и промышленных товаров, достигший своей крайней точки в мае 1922 г., был вызван главным образом не столько увеличением стоимости сельскохозяйственных продуктов, сколько падением стоимости промышленных товаров.
Совнарком 6 июля 1921 г. издал декрет, устанавливающий условия, на которых было желательно проводить сдачу в аренду национализированных предприятий. Предпочтение отдавалось кооперативам, хотя и не исключалась сдача в аренду и частным лицам. Тот факт, что декрет явился результатом инициативы с мест, наводит на мысль, что он относился главным образом к местным мелким предприятиям. Это подтверждается статистическими данными на 1 сентября 1922 г., когда эта система уже просуществовала целый год. Отраслями промышленности, в которых было наибольшее число сданных в аренду предприятий, были пищевая и кожевенная. Из 7100 предприятий, предназначенных к этому времени для сдачи в аренду, было сдано 3800 предприятий, на которых работало в общей сложности 680 тыс. рабочих, в среднем менее 20 человек на каждом.
Цифры, относящиеся лишь к половине сданных в аренду предприятий, показывают, что гораздо меньше 50 % из них были арендованы частными лицами, большинство из которых были прежними владельцами; остальные были сданы кооперативам, рабочим артелям и государственным учреждениям. Ясно, что это были в основной своей массе мелкие предприятия, работавшие с небольшим капиталом для ограниченного и главным образом местного рынка сбыта. Каменев объявил на X Всероссийском съезде Советов в декабре 1922 г., что в государственной индустрии, включая транспорт, было задействовано 3000 тыс. рабочих против 70 тыс., работавших на частных и арендованных промышленных предприятиях.
Перепись 1650 тыс. так называемых промышленных предприятий, проведенная в марте 1923 г., показала, что 88,5 % из них находилось в частной собственности или сдано в аренду частным лицам, на долю государственных предприятий приходилось лишь 8,5 %, а на кооперативные предприятия - 3 %(см. рис 6)
Рис. 6
В то же время 84,5 % всех промышленных рабочих работали на государственных предприятиях, на каждом из которых в среднем было задействовано по 155 рабочих, каждое кооперативное предприятие в среднем имело 15 наемных рабочих, а каждое находящееся в частном управлении - только по 2 рабочих. Более того, поскольку самая высокая производительность труда была на государственных предприятиях, на них приходилось 92,4 % продукции в стоимостном выражении, оставляя на долю частных предприятий только 4,9 % и на долю кооперативов - 2,7 %.
Только в одном жизненно важном секторе топливный кризис диктовал принятие экстренных мер. Летом 1920 г. техническая комиссия проинспектировала угольные шахты Донецкого бассейна, только недавно освободившегося от разрушительного действия непрестанных военных кампаний, и обнаружила, что 959 действующих шахт, включая 338 так называемых "крестьянских", работало без применения машинной техники. На шахтах Донбасса широко применялись трудовые армии последнего периода военного коммунизма, и это, несомненно, сделало концентрацию сравнительно более простой. К 1 июля 1921 г. число работающих шахт сократилось до 687.
Новая промышленная политика, повсюду приветствуя создание трестов, способствовала более широкому внедрению этого принципа. В результате декретов СТО в августе 1921 г. появились на свет первые два треста (в то время все еще называемые "союзами"): один - объединявший текстильные фабрики, другой - деревообрабатывающие предприятия беломорского региона. По своему статусу они были обязаны вести расчеты доходов и расходов, в то же время им разрешалось (хотя явно в качестве исключения) покупать предметы снабжения и продавать свою продукцию на открытом рынке. Они считались примером для подражания; и с октября 1921 г. процесс формирования трестов пошел быстрее. На IX Всероссийском съезде Советов в декабре 1921 г. новый председатель ВСНХ Богданов объявил, что на настоящий момент было создано 15 крупнейших трестов (теперь это слово использовалось свободно). В сентябре 1921 г. еще одна комиссия была направлена по распоряжению СТО на Дон. В результате ее работы только 288 шахт остались под управлением государства (267 из них - действующие) и были объединены в новый трест - Донуголь; остальные 400 были сданы в аренду или закрыты.
Летом 1922 г. другие угольные бассейны и нефтяные промыслы были объединены в тресты по аналогичному образцу. Эти отрасли промышленности подвергались наиболее тщательному процессу концентрации и объединения в тресты. Однако те же процессы рационализации применялись в отношении легкой промышленности. Из 1000 предприятий в кожевенной промышленности, ранее находившихся под управлением Главкожа, 124 предприятия были изъяты и объединены в группу кожевенных "трестов", а остальные сданы в аренду или закрыты; однако эти 124 единицы в своих соответствующих областях давали от 70 до 88 % всей продукции. К концу августа 1922 г., когда процесс создания трестов был практически завершен, их число достигло 421, включая по 50 трестов в текстильной, металлургической и пищевой отраслях промышленности, свыше 40 - в кожевенной, 35 - в химической и 20 - в электротехнической отрасли промышленности. В среднем каждый трест объединял около 10 предприятий. В 380 трестах, по которым имеются подробные статистические данные, работало 840 тыс. рабочих, из них 525 тыс. - в текстильных и металлургических трестах. Эти цифры не охватывают крупные угольные и нефтяные тресты. Крупнейшими были Иваново-Вознесенский текстильный трест, на котором работало 540 тыс. рабочих, а также ГОМЗ (Государственное объединение машиностроительных заводов. - Ред.) и металлургический трест Югосталь, на которых было задействовано 48 тыс. и 41 тыс. рабочих соответственно. Общее число трестов, на каждом из которых работало свыше 10 тыс. человек, составляло 21. Государственные тресты стали основной формой организации фабричной промышленности в советских республиках.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проведённый анализ различных работ по теме исследования даёт на возможность заявить о достижении целей и выполнении задач работы. Данный факт подтверждается следующими выводами:
Результатом НЭПа явилось не только расширение тех форм мелкой или кустарной промышленности, которые оставались в частных руках и ближе всего подходили к мелкобуржуазному хозяйству крестьянина и дальше всех отстояли от крупномасштабной фабричной индустрии, но и стимулирование в сфере крупномасштабной индустрии тех отраслей легкой промышленности, чья продукция наносила немедленный ущерб отраслям тяжелой промышленности, которые традиционно являлись оплотом промышленного пролетариата и основным ключом к индустриализации страны и к социалистической реконструкции. К концу 1922 г. тревожные нотки о будущем тяжелой индустрии раздавались со всех сторон
Советская промышленность в начальный период НЭПа была подвержена влиянию двух противоречивых факторов.
Во-первых, НЭП с самого начала означал политический курс не только уступок крестьянству, но и уступок за счет пролетариата или по крайней мере уступок, не оставлявших места для соответствующего внимания промышленности; в силу этого его первое воздействие на индустрию в целом должно было оказаться обескураживающим.
Во-вторых, стимулируя спрос на потребительские товары, он нарушил баланс внутри самой промышленности.
В сельском хозяйстве НЭП очень скоро создал необходимые стимулы производства, которые подтолкнули Советскую Россию на путь экономического возрождения.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам, т. 1 3. КПСС в резолюциях и решениях, ч 1. Госполитиздат, 1954
Валентинов, Н. Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина / Н.Валентинова. -М., 1991. – 375 с.
История социалистической экономики СССР. Т.2. Переход к нэпу. Восстановление народного хозяйства СССР 1921-1925 гг. М., 1976
Лукашова, О.М. Советская страна в период восстановления народного хозяйства / О.М.Лукашова. - М., 1957. – 95 с.
Ясин, Е.Г. Российская экономика. Истоки и панорамы рыночных реформ / Е.Г.Ясин. - М.: ГУ ВШЭ, 2002. - 437с.
Carr, Edward H. A History of Soviet Russia: The Bolshevik Revolution, 1917-1923. / C. H. Edward 3 vols. New York: Macmillan, 1951-1953









22