Мотив умыкания в русской свадьбе

Древляне жили в лесах подобно зверям; в ссорах убивали друг друга и браков не знали, но уводили девиц. Северяне, родимичи и вятичи имели один обычай: жили зверьми в лесах, срамословили пред отцами и женщинами. Браков также не знали. Молодые люди обоего пола сходились на игры между селениями, плясали и пели бесовские песни, потом уводили с собою невест; жили с ними без совершения обрядов, но по одному согласию – с нею совещашесь. Хороводная песнь, которая поныне в употреблении: «А мы просо сеяли, сеяли и т. д.» напоминает в словах: нашего поля прибыло, а нашего убыло, древний обычай похищения жен, и тогда не считалось за бесчестие держать по две и по три жены и более. Похищение девиц продолжалось долгое время; но когда именно уничтожилось оно, а равно и несовершение браков по языческому обряду – нет никаких об этом сведений. Нет сомнения, что христианская вера действовала на них благотворно, но известно, что она не могла вдруг искоренить и что языческое обыкновение отправлялось долго, долго, пока правительственные меры не прекратили их. Между некоторыми расколами брак не считался действительным, доколе жених не похитил девицу с ее согласия. Такое обыкновение было в употреблении еще недавно в некоторых уездах Витебской губернии: Динабургском, Режецком, Люценском и проч. между раскольниками. Там молодые парни и девицы на масленице собирались в питейный дом на гулянье, называемое кирмаш: плясать, пить и веселиться. Отцы и матери знали, к чему клонилось веселье, потому что оно было обрядное. Молодой парень, условившись с девицею, уходил с нею с кармаша и, посадив на сани, отправлялся с нею в лес к заветному дубу: объезжал его три раза, и тем оканчивалось его венчание, а она делалась его женою. В Люценском уезде находится огромное озеро, которое у раскольников считается священным; мужчины, похищая девушек, объезжали озеро три раза – и бракосочетание было действительное. Муж жил с похищенною неопределенное время и мог в один год венчаться много раз. Кроме кирмаша, могли жениться и в другое время, но не иначе, как через похищение. Жених вместо брачного кольца дарил свою невесту шелковым платком.
Ныне введено между ними церковное бракосочетание, после которого они уже не нарушают брака» [19, с. 62].
Вернадский Г.В. также отмечает в книге «Киевская Русь», что «Свадебные обычаи в эпоху язычества были различными у разных племен. У радимичей, вятичей и северян жених должен был похитить невесту. У других племен считалось нормальным платить за нее выкуп роду. Этот обычай, вероятно, развился из выкупа за похищение. В конце концов откровенная плата была заменена подарком невесте со стороны жениха или ее родителям (вено)» [3].
Иваницкий В. пишет: «Русская жизнь городов, малых посадов и деревень была сильно окрашена аграрно-магическим, языческим мироощущением. Функцию законов на деле выполняли неписаные правила, запреты, обычаи… Законы раннего времени предусматривают штрафы и кары в случае, если девицу принуждают силой выйти замуж, а она, не желая брака, причинит себе смерть или увечье. Древнерусские княжеские уставы считают в этом случае виноватыми отца и мать» [7, с. 162].
В.Д. Иванов в книге «Русь изначальная» так описывает умыкание невест: «Россини не бранились внутри своего рода. На такое зазорное дело не согласятся отцы и матери, его запретят князь-старшины. За самовольный брак из рода выгонят-изгоят. Изгой же — человек, лишенный рода, как ощипанная птица, как трава на дороге, ему каждый ветер в мороз, его любая нога потопчет. Так повелось издревле, от навьих. Братья отправились себе жен добывать и силой умыкнули девок. А чтобы девки не убежали, чтобы их свои родовичи не отыскали, братья далеко ходили, по-волчьи. Свой волк летом близ берлоги скотину брать никогда не будет.
Отсюда и слово «невеста» повелось. Невесть, не знает, без вести от своих осталась. Дальше так и шло, по отцовскому примеру, только ныне девушек не умыкали силой, а брали ведомо, по сговору из своих росских родов» [цит. по: 15, с. 62].
В целом, исследователи отмечают, что мотивы умыкания были различны. Одним из самых распространенных являлась уверенность в безуспешности сватовства, в то время как невеста очень нравилась или брак с ней представлялся крайне желательным из престижных или материальных соображений. Более уважительным мотивом считалась месть за неудачное сватовство. Похищение производилось как с согласия невесты, так и без него (насильственное похищение).
В науке первоначально господствовало убеждение, что форма брака путем похищения была древнейшей, предшествовавшей договорной форме брака. Это убеждение опиралось на многочисленные, хорошо известные исследователям факты свадебных антагонизмов в обряде, широкой распространенности браков умыканием наряду с браками по сватовству, известности этой формы брака у всех народов мира. В настоящее время в науке отказались от взгляда на похищение, как на древнейшую форму заключения брака [13, с. 127]. Во-первых, не было прочных доказательств того, что брак путем похищения преобладал над браком по сговору, во-вторых, этнографическая наука значительно продвинулась в объяснении свадебных антагонизмов [14. с. 68]. Широкое распространение «воровской свадьбы» было связано с эпохой становления раннеклассовых обществ, с периодом далеко зашедшей социальной стратификации. Преимущественно экономические мотивы толкали к похищению и на рубеже XIX-XX веков.
Заключение
Итак, русский народный свадебный обряд принадлежит к числу наиболее разработанных комплексов традиционной бытовой культуры. Это не произвольный набор песен, ритуалов и обрядовых действий. Свадьба является единым смысловым целым, сложившимся на основе древних представлений славян. «Традиционный обряд представляет собой культурный текст, включающий в себя элементы, принадлежащие к разным кодам: акциональному (последовательность определенных ритуальных действий), реальному (действия с предметами в обряде), вербальному (словесные формулировки), персональному (исполнители обрядовых действий), темпоральному (временная приуроченность действий), локативному (пространственному), музыкальному и изобразительному» [20, с. 167]. Исходя из этого, свадебный обряд должен рассматриваться комплексно, в единстве всех своих структурных элементов.
Русская свадьба уникальна не только богатством форм, но и многообразием вариантов, с разной степенью полноты представленных по всей территории России.
Наиболее ранние сведения о русской свадьбе содержатся в летописях, записках иностранцев, посещавших Россию, в дипломатических документах, гражданских и церковных источниках. Начало формирования общеславянской свадебной обрядности принято относить к VI-VII вв. н.э., т.е. к периоду, когда патриархальная семья с присущим ей многобрачием (полигамией) переходила к единобрачию (моногамии).
Материалы летописей позволяют предположить, что в древности существовало несколько архаичных форм брака. Поляне пользовались формой «брака-приведения», сочетавшейся с элементами договоренности. У древлян, радимичей, вятичей и северян бытовало «умыкание» невест.
К похищению невесты жених прибегал в следующих случаях:
Если родители девушки считали жениха недостойным и неравны и по социальному статусу.
При обоюдном решении жениха и невесты (сговор).
Если к девушке одновременно сватались несколько парней, то один из них из-за боязни остаться ни с чем похищал девушку.
Можно сказать, что обычай похищения невесты — это патриархальный пережиток, пережиток, перешедшей в современную эпоху, что еще раз доказывает его живучесть и привязанность к вечной теме. Ведь очень много обычаев не перешли из прошлого, так как в современном мире уже не востребованы.
Список литературы
Аникин В.П., Круглов Ю.Г. Русское народное поэтическое творчество. – Л.: Просвещение, 1983. – 416 с.
Аргудяева Ю.В. Структура крестьянских семей в Приморье (60-е годы XIX в. - начало XX в.) // Социально-экономическое развитие дальневосточной деревни. - Владивосток, 1982. - С. 31.
Вернадский Г.В. Киевская Русь. – М.: Аграф, 2004. – 448 с.
Вишневский А.Г. Ранние этапы становления нового типа рождаемости в России // Брачность, рождаемость, смертность в России и СССР. - М.: Наука, 1977. - С. 110.
Власова И.В. Брак и семья у русских (XII-начало XX в.) // Русские / Отв. ред.: В. А. Александров, И. В. Власова, Н. С. Полищук. – М.: Наука, 1999. – 826 с.
Джиоты А. Замуж через похищение // Народы России: единство в многообразии. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.narodru.ru/smi.html
Иваницкий В. Русская женщина в эпоху «Домостроя» // Общественные науки и современность . – №3. - 1995. - С. 161-172.
Красавцева Л. Обряд бракосочетания. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gov.karelia.ru/gov/Power/Registry/index.html
Крюковских А. Словарь исторических терминов. – М.: Прогресс, 1998. – 358 с.
Кузнецова В.П. Локальные традиции свадебного обрядового фольклора Пудожья в северно-русском контексте // Локальные традиции в народной культуре русского севера. Материалы IV научной конференции «Рябининские чтения-2003»). - Петрозаводск, 2003. – 518 с.
Миронов Б.Н. Традиционное демографическое поведение крестьян в XIX - начале XX в. // Брачность, рождаемость, смертность в Росии и СССР. - М.: наука, 1977. - С. 86-87.
Нидерле Л.. Славянские древности. - М.: Плтейя, 2001. - 592 с.
Першиц А.И. Похищение невест: правило или исключение? // Советская этнография. - №4. - 1982. - С. 121-127.
Першиц А.И., Смирнова Л.С. Свадебные антагонизмы // Природа. - №5. - 1998. - С. 61-69.
Прарусская культура. Сравнительная мифология народов мира // Читаем, учимся, играем. - №9. – 2007. – С. 60.
Пушкарева Н.Л. Женщины Древней Руси. – М.: Мысль, 1989. – 270 с.
Русские: семейный и общественный быт / Отв. ред. Громыко М.М., Листова Т.А. – М.: Наука, 1989. – 336 с.
Соколов Ю. Свадебные песни // Словарь литературных терминов. – М.: МИР, 1999. – 870 с.
Терещенко А. Быт русского народа (по изданию 1847–1848 годов). – М.: Терра, 2000. – 416 с.
Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике - М.: Наука, 1995. - С. 167.
Тучина О.А. Свадьба Пинежья: структура обряда и номинация чинов // Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика. – [Электронный ресурс]. – режим доступа: http://www.ruthenia.ru/folklore/index.htm
Шипунов Ф. Великая замятия // Наш современник. - №3. - 1990. – С. 120.











2