Жанровые и типологические особенности публицистики Д.С. Мережковского

Это сочетание любви и свободы приближает его вплотную к религиозно-философскому движению, начало которого было положено Владимиром Соловьевым.
Творчество периода эмиграции (1920-1941)

В эмиграции Мережковский продолжал много и неустанно работать, хотя самое замечательное было им уже написано в России Он вернулся к интересам, вероятно, внушенным ему его другом и учителем юности Розановым, - к Древнему Востоку. В результате этого изучения Мережковский написал два новых романа из времен Крита и Эгейской культуры, а также Египта Тутанхамона. Эти книги написаны не связным изложением, как он писал прежде, а отрывками, афоризмами, и это не облегчало, а скорее затрудняло их чтение и, может быть, объяснялось некоторым ослаблением оформляющей силы. Но в них много глубокого и значительного. Еще более оригинальна его большая работа о «Иисусе Неизвестном», дающая в свете того же изучения, действительно новый, неизвестный образ Христа. Затем последовали еще книги, посвященные ряду святых и религиозных мыслителей. Не все они на его прежнем уровне, но во всех них живет по-прежнему его ищущий, благородный дух. Порой кажется, что в них стареющий писатель, как бы прощаясь с ними перед смертью, обошел, посетил духовно всех тех, кого любил, кому поклонялся в течение своей долгой жизни: от Франциска Ассизского до… Наполеона, тоже бывшего одним из его «кумиров», которого он изображает, к удивлению читателя, почти святым.
Мережковский пытался заново открыть миру личность Христа в книге «Иисус Неизвестный», вобравшей в себя его многолетние размышления о Спасителе. Жанр этой удивительной книги, как и жанр очерков об апостолах, святых и подвижниках, изданных под общим заглавием «Лица святых от Иисуса к нам», можно назвать словами писателя Бориса Поплавского «непрерывным интеллектуальным экстазом». Но удивительным образом эти «экстатические откровения», переведенные на ряд иностранных языков, не только не стали началом религиозного движения, но не собрали вокруг себя даже небольшой группы сторонников, которая в свое время собиралась на домашние собрания.
В чем же причина провала попыток Мережковского открыть человечеству глаза на новые религиозные истины? Василий Розанов писал о нем следующее: «О, как страшно ничего не любить, ничего не ненавидеть, все знать, много читать, постоянно читать и, наконец, к последнему несчастию, — вечно писать...». Область, в которую вступил Мережковский со своими реформаторскими устремлениями, требует от человека нечто большее, чем написание книг. Она требует поступка и жертвы, вступления на тот путь, который указан в евангельской притче о богатом юноше: «Раздай имущество и следуй за Мной».
Многолетние кабинетные размышления о Христе в уютном окружении книг в итоге создали лишь то, что можно назвать «диванным христианством». Мережковский, по воспоминаниям современников, в церковь ходил крайне редко. По его убеждению, в ней было слишком много несовершенного. Собственную Церковь Третьего Завета создать ему тоже не удалось, она маячила перед ним как вечное завтра. Создавалось множество разнообразных теорий, возникавших по самым разным поводам, тревожащих вопросов, порожденных чтением одних книг и поисками ответа на них в других.
Вряд ли он бы стал спорить с теми, кто утверждал, что «вера без дел мертва». Однако эти слова он переводил в другую плоскость: сначала надо утвердиться в вере, а только потом приниматься за дела. Подготовка к делам растянулась до конца жизни, и христианство Мережковского так и осталось чисто умозрительным.
В 2001 году в Петербурге в серии «Из архива русской эмиграции» вышла книга «Царство Антихриста», где впервые собраны из периодики русского зарубежья общественно-политические, религиозно-философские и литературные статьи Д.С.Мережковского (1865-1941) за 20 лет эмиграции. В центре внимания писателя - судьбы послереволюционной России. Мережковский связывает события в России с общим обмелением и упрощением человека: «Только тогда человек стал человеком, когда увидел над собою небо - одну глубину бесконечную, а в себе - другую, еще большую, - другое небо, - путь от себя к Богу. Чем ближе к Богу человек, тем глубже; чем дальше от Него, тем площе. Эти два возможных движения, две воли - к углублению и обмелению, оплощенью, - в человеке всегда борются, потому что человек есть неустойчивое равновесие между небом и землей, глубиной и плоскостью». Большевизм же видится Мережковскому квинтэссенцией оплощения: «В бывшей России, на шестой части земной суши, основано русскими коммунистами первое на земле Царство Плоских...
Как могло случиться, что народ «Богоносец"» по слову пророка своего, сделался безбожнейшим из всех народов? Как могло случиться, что тот народ, который сам себя назвал «крестьянским» (от слова КРЕСТ), потому что больше всех жил или хотел жить под знаменем Креста, - наступил на крест?..».
В царстве обезличенного социализма любовь к личности подменяется «волей безличного», строится муравьиная куча. Мережковкий изображает это как космический пожар, в котором погибнет земля. В последние годы своей жизни он все более и более предчувствовал такой конец земли и человеческой истории :«Мир еще никогда не знал такой зияющей пропасти в себе, готовой поглотить все в любой момент; топор рубит корень деревьев».
В этом коллективном сборнике, собранном в 1922 году Мережковский писал: «Должно учесть как следует безмерность того, что сейчас происходит в России. В судьбах ее поставлена на карту судьба всего культурного человечества. Во всяком случае безумно надеяться, что зазиявшую под Россией бездну можно окружить загородкою и что бездна эта не втянет в себя и другие народы. Мы — первые, но не последние.
Большевизм, дитя мировой войны, так же, как эта война — только следствие глубочайшего духовного кризиса всей европейской культуры. Наша русская беда — только часть беды всемирной».
Такова, именно такова, или, временами, еще раскаленней пророчески, каждая страница, каждая строка в сборнике статей Дмитрия Сергеевича Мережковского, написанных за два десятилетия, проведенных в изгнании.
Достается всем: и, к чести автора, самому себе («Поляки ненавидят русских? Они имеют право ненавидеть. Я иногда и сам ненавижу русских, ненавижу их за то, что они с Россией сделали. Я иногда и сам себя ненавижу за то, что я сделал с Россией. Да, я сделал. Мы все сделали. Мы все виноваты») и, конечно, Ленину, и Сталину.
Мережковский сам (как и его герои, точнее, антигерои) одержим. Одержим, правда, из всех бесов, быть может лучшим, - демоном идеи. А идея у него, в сущности, одна и благородная - свободная Россия и свободный русский человек. Ради этой идеи, ради этой свободы писатель шел порой на преступления против совести, ведь не мог же он, в самом деле, не понимать, что и Муссолини, и Франко, и Гитлер - те же плоские, те же бесы, из той же свиты Антихриста, что и Ленин.
Из статьи в статью Мережковский проносит мысль о разрушении красной России., о чем бы ни говорил - о Данте ли, о Достоевском, о Гете или о Гоголе. Каждый, даже маленький - в две-три странички - текст содержит в себе едва ли не квинтэссенцию мировой культуры. Он учит распознавать бесов и постоянно исследует большевизм, анализируя для этого тексты великих классиков.
Мережковский пророчил Европе гибель и гибель именно потому, что она слишком легкомысленно отнеслась к большевизации России, но в воскресение России он свято верил: «Россия гибнущая, может быть, ближе к спасению, чем народы спасающиеся, распятая - ближе к воскресению, чем ее распинающие».

Заключение
Мережковский прожил долгую жизнь и оставил грандиозное наследие: стихи, романы, рассказы, поэмы, философские эссе, литературоведческие и религиоведческие исследования. История его духовных странствий очень сложна и во многом противоречива: его представляли и «русским европейцем» и, напротив, националистом, звали его и «ницшенианцем» и «декадентом» и «лжепророком» и «пророком непонятым». Однако главным в Мережковском является то, что он стал одним из инициаторов религиозного возрождения в среде русской интеллигенции XX века. «Будем справедливы к Мережковскому, будем благодарны ему, - писал Н. Бердяев, - в его лице новая русская литература, русский эстетизм, русская культура перешли к религиозным темам… В час, когда наступит в России жизненное религиозное возрождение, вспомнят и Мережковского, как одного из предтеч в сфере литературной». Нельзя взять человека вне его времени и вне его окружения: он будет непонятен. И меньше всего можно отделить Дмитрия Сергеевича от России. Да, он многим казался, и был действительно, с известных сторон,— европеец; он был и до такой степени русский, что сам являлся как бы одним из знаков и доказательств, что русский человек и Россия не Азия, а Европа. Мысль эта не раз повторяется: Мережковский, по словам З.Гиппиус, «был русский человек прежде всего и русский писатель прежде всего — это я могу и буду утверждать всегда; могу — потому что знаю, как любил он Россию,— настоящую Россию — до последнего вздоха своего, и как страдал за нее... Но он любил и мир, часть которого была его Россия...»
Мережковский в своем творчестве создает новый жанр— культурология. Его можно считать также создателем новой области культурной деятельности, где более или менее органично сплавляются искусство и философствование, религиозные искания и политическая публицистика. В этом синтетическом подходе к исследуемым явлениям и состоит значение творчества Мережковского. Этот синтез принципиально изменяет характер исходных синтезируемых явлений: религиозные искания приобретают характер художественных фантазий, политические прогнозы и анализы приближаются к апокалипсическим пророчествам.



Список литературы
Гиппиус-Мережковская. Дмитрий Мережковский. - Париж, 1951
Зобнин Ю.В. Дмитрий Мережковский: Жизнь и деяния . – М.: Молодая гвардия, 2008. – (Жизнь замечательных людей: сер.)
История русской литературы конца XIX - начала XX века. В 2 т. Т.1. – М.: Академия, 2007
Корецкая И.В.Мир искусства. Литературный процесс и русская журналистика конца XIX – начала XX века. // Буржуазно-либеральные и модернистские издания. – М., 1984
Лосский Н.О.История русской философии. – М., 1991
Махонина С.Я. История русской журналистики XX века: Учеб. пособие. – М., 2003
Мережковский Д.С.Царство Антихриста: Статьи периода эмиграции. – СПб.: РХГИ, 2001
Мережковский Д.С.Полное собрание сочинений. В 24 т. Т.1.- М., 1914.
Мережковский Д.С.. Собрание сочинений в 4-х т. - М. : Правда, 1990.
Перцов П.П.Литературные воспоминания. 1890-1902. – М., Л., 1933
Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. – М., 2000.
Струве Г. П. Русская литература в изгнании/ Глеб Струве. Краткий биографический словарь русского зарубежья. – М., Париж, 1995
Сто русских философов. Биографический словарь. – М., 1995

История русской литературы конца XIX - начала XX века. В 2 т. Т.1. – М.: Академия, 2007. – С.31

там же, С.32
Мережковский Д.С.. Собрание сочинений в 4-х т.Т.2 - М. : Правда, 1990.. – С. 57

Мережковский Д.С.. Собрание сочинений в 4-х т. Т.2- М. : Правда, 1990. – С.167

Зобнин Ю.В. Дмитрий Мережковский: Жизнь и деяния . – М.: Молодая гвардия, 2008. – (Жизнь замечательных людей: сер.). – С.136

там же
там же

Перцов П.П.Литературные воспоминания. 1890-1902. – М., Л., 1933 – С.46

История русской литературы конца XIX - начала XX века. В 2 т. Т.1. – М.: Академия, 2007 – С.37

там же
там же
там же
там же
История русской литературы конца XIX - начала XX века. В 2 т. Т.1. – М.: Академия, 2007 – С.38

Мережковский Д.С.Полное собрание сочинений. В 24 т. Т.1.- М., 1914. - С.5
История русской литературы конца XIX - начала XX века. В 2 т. Т.1. – М.: Академия, 2007. – С.45

там же, с.76
Мережковский Д.С.Царство Антихриста: Статьи периода эмиграции. – СПб.: РХГИ, 2001. – С.24
там же, С493
там же, С.556
Мережковский Д.С.Царство Антихриста: Статьи периода эмиграции. – СПб.: РХГИ, 2001. – С.465
там же, С.86
Мережковский Д.С.Царство Антихриста: Статьи периода эмиграции. – СПб.: РХГИ, 2001. – С.558
Зобнин Ю.В. Дмитрий Мережковский: Жизнь и деяния . – М.: Молодая гвардия, 2008. – (Жизнь замечательных людей: сер.). – С.4

Гиппиус-Мережковская. Дмитрий Мережковский. - Париж, 1951. – С.43













2