Нравственный закон в судьбах героев Л.Н.Толстого (Анна Каренина, Воскресенье)

Сословность и исключительность вдруг исчезли и стали немыслимы, и эти люди из бумажки стали похожи на настоящих людей!», - верно сказал Достоевский.
В романе «Анна Каренина» мир природы служит своеобразным критерием оценки: включение в этот мир или отчуждение от него дает возможность судить о нравственно-психологическом состоянии героев. Так, на протяжении романа наблюдается градация во взаимосвязи Анны с окружающим миром природы. Первоначально пейзаж выступает лишь фоном, на котором разворачиваются события связанные с Анной. Затем, с развитием действия и углублением конфликта, природа и весь мир уже воспринимаются ею, но как нечто враждебное: «это небо» и «эта зелень» становятся частью того «безжалостного» мира, который не способен принять и простить ее. В сознании Анны происходит своеобразная подмена образа светского общества, выражающего ей свое неприятие, нейтральными, по сути своей, образами природы. Таким образом, героиня приходит к нравственному выводу о том, что в мире нет равновесия и гармонии, нет любви, которая объединяла бы людей и придавала бы жизни «несомненный смысл».
Люди в «Анне Карениной» живут в разных, простых и сложных формах лжи, зла и самообмана, но упорно добиваются общего идеала добра и правды. Вдруг им открывается реальная истина. Из этого переплетения потоков личных сознаний рождается общее сильное движение толстовской психологической прозы, ее неповторимая художественность.
Своеобразный художественный анализ процесса падения и воскресения человека представлен в романе Толстого «Воскресение». Исследователи до сих пор ведут споры о смысле названия романа и о том, кто же духовно воскресает, Нехлюдов или Катерина Маслова. Большинство отечественных ученых склоняются к мысли о нравственном превосходстве Катюши над ее обольстителем, а возрождение Нехлюдова воспринимают как авторские натяжки и отступление от реализма.
Вместе с тем, Катюшу Маслову необходимо признать просто положительным героем, на стороне которого очевидные авторские симпатии, но не праведницей, выражающей идейно-художественно оформленное и закрепленное высшее, духовное жизнепонимание.
Поиски высшей правды в романе «Воскресение» связаны определенно с образом Нехлюдова. Несмотря на авторское признание, что народ - это положительное, что начинать надо с него, идейный центр правды-утверждения сосредоточен именно на князе Дмитрии Ивановиче. Не случайно в финальной части произведения, на которую у Толстого обычно падает самое сильное логическое ударение, присутствует лишь один Нехлюдов, читающий Евангелие. Это ударение усиливается тем, что Евангелие подробно цитируется, хотя, казалось бы, почти все читатели дореволюционной России должны были знать текст Нагорной проповеди.
Новое повторение уже всем известного текста, иными словами, замедление внешнего действия было призвано акцентировать итоги религиозно-нравственных исканий главного героя романа. Поэтому вряд ли можно согласиться с теми отечественными исследователями, которые отодвигали описание духовных поисков Нехлюдова на второй план.
Образ Дмитрия Нехлюдова представляет собой типичный пример кающегося «праведника», определяющими характеристиками которого становятся постоянное тщеславие, гордыня и беспокаянное покаяние, превращающееся в обвинение других и забвение собственной вины. Текст «Воскресения» показывает, что почти все внутренние монологи главного героя романа заняты осуждением судов, церкви, чиновников, бывших светских знакомых, а самообвинение Нехлюдова появляется только несколько раз, да и то на словах, при его разговорах с Катюшей в ее тюремном заключении.
Таким образом, становится понятным специфический характер «воскресения» Нехлюдова. Налицо, собственно говоря, не духовное перерождение, а изменения душевно-телесной жизни героя, не касающиеся глубин человеческой природы, хотя Толстой утверждал в конце романа, что он начал жить подлинно духовной жизнью. Финальная часть «Воскресения» как раз и позволяет уточнить особенности его «духовности». Речь идет о чтении Нехлюдовым Евангелия, при котором главному герою романа открылась «несомненная истина».
В одной из своих позднейших работ Толстой пишет: «Много худого люди делают сами себе и друг другу только оттого, что слабые, грешные люди взяли на себя право наказывать других людей. «Мне отмщение, и Аз воздам». Наказывает только Бог и то только через самого человека». Последняя фраза является переводом («наказывает только Бог») и толкованием («и то только через самого человека») древнего изречения, которое Толстой взял эпиграфом к роману «Анна Каренина».
Но богом для Толстого была сама жизнь, а также тот нравственный закон, который «заключен в сердце каждого человека».












9